Присосалась, вдруг подумала Александра. Род вампиризма. Поэтому для нее так страшна потеря Миши – потеря донора, бесконечно щедрого.

– А тут является эта сестра, – с презрением выговорила Люба, – и заявляет, что Миша мне лгал! Но он не мог, понимаете?! Не мог мне лгать! Я ведь только им дышала!

Она заплакала, уронив голову на сложенные на столе руки. Александра молчала – не знала, что сказать.

Люба, наконец, утерла слезы. Подняла лицо, взглянула на Александру. Та все еще мучилась в поисках уместного слова утешения…

– Мне не нравится, как вы на меня смотрите! – неожиданно выпалила девушка.

Александра опешила. Любу она жалела, хотя симпатии к ней не испытывала. За что даже мысленно упрекнула себя: ведь девушка не виновата, что такой нескладехой уродилась… Но эта фраза Любы мгновенно рассеяла угрызения совести. Хорошее отношение к себе надо заслужить, а не требовать его от окружающих! Помог ли ей Михаил Козырев, это еще вопрос, а вот разбаловал ее точно.

– А должно нравиться? – холодно спросила она.

– Вы о чем? – хмуро поинтересовалась Люба.

– О моем взгляде. Вы считаете, что он должен быть таким, чтобы вам понравиться? Я должна вам угодить, с вашей точки зрения?

– Нет… Не знаю… Но мне не нравится ваше сочувствие!

– Что, «жалость унижает»? Или вам именно мое сочувствие неприятно?

– Ваше! Я знаю таких, посочувствовали и забыли!

Ну, не прелесть ли?

– А как надо, Люба? Посочувствовать и?..

– Миша имел право на жалость, потому что он мне, нам всем помогал! А вы – вы просто смотрите! И думаете: вот бедняжка…

– Это плохо? Или вы не «бедняжка»? И мое сочувствие растрачено впустую?

– Впустую, потому что таким взглядом люди смотрят и проходят мимо! Оно показное, ваше сочувствие!

– А почему вы считаете, что все должны вам помогать? Должна вам была только ваша мать – потому что на нашей планете так сложилось, что детенышей растят их родители. Иначе они не выживают. У остальных нет никаких обязательств перед вами. Только вопрос их доброй воли.

– Вам хорошо говорить! Красивая, богатая, все тип-топ. Муженек, детки. А у меня? Посмотрите на меня, кому я нужна?

– Но это не моя вина, Люба. Да, не повезло, вы родились не с самой выгодной внешностью…

– «Не с самой выгодной»! Какой эфе… эфме… эвфемизм!

– А главное, что мешает вам быть кому-то нужной, – это скверный характер. Вы завистливы и агрессивны. Неужели Михаил вам никогда этого не говорил? Вы требуете того, что люди согласны отдавать только по своей доброй воле. И потому никогда не получите.

– Миша давал, потому что он добрый. А вы – вы холодная эгоистка!

Приехали. Без сомнения, Михаил слишком много с ней нянчился. Успокоил, «накормил» ее комплексы, но не избавил от них. И теперь она подсознательно ждала, надеялась, что придет новый «кормитель»? Впрочем, Михаил вытащил ее из наркотиков, что уже невероятно много. И от новых суицидальных попыток спас.

Хотя… Люба перерезала себе вены дома, – знала, небось, что мать придет и спасет ее? Спектакль был для родительницы поставлен: вот, смотри, как ты со мной жестоко поступила!

Стоп, сказала себе Саша. Я не имею права так думать. Ведь все могло быть иначе… Затуманенный мозг вряд ли бы справился с расчетом. И, в конце концов, попытка суицида – пусть даже в расчете на спасение – это всегда крик о помощи! Нельзя Любу за это осуждать…

Но она осуждала. Ничего не могла с собой поделать. Да еще этот ее выпад… Ишь ты, все ей должны! С какой стати?!

– Миша хотел – и опекал вас, – холодно ответила Александра. – Не был должен, сам хотел. Пожалуй, я соглашусь с вами, что он ангел. Я – нет. У меня вы не вызываете подобного желания.