– Показать, что его ждут. И что о нем помнят. Батя ничего для меня не жалел. Мне важно, чтобы он понимал, что и я для него ничего не пожалею тоже.

– А если он попросит что-то неприемлемое для тебя?

– Например?

Я пожимаю плечами – у меня на уме нет хорошего примера. Только страх, что Батя попросит Дэна стать его подельником, но это мы уже обсудили, и Денис мне обещал, что их дела не будут выходить за рамки закона. Я наивно ему верю.

– Слушай, а у него есть жена? Дети?

– Нет.

– Потому что для настоящего авторитета западло иметь семью?

– Откуда в твоей хорошенькой головке настолько специфическая информация и лексика? – усмехается Дэн, глядя на меня, чуть прищурившись. Это выглядит горячо. Он так на меня в самые пикантные моменты смотрит. Котяра сытый.

– Кажется, я смотрела какую-то передачу про это. Хочешь сказать, наврали?

– Да нет. Раньше было примерно так, как ты описываешь. Но сейчас таких требований нет.

– Тогда почему у него нет женщины? Может, он предпочитает мальчиков? – ляпаю без задней мысли. В ответ взгляд Дэна темнеет, наполняясь той самой пугающей меня до чертей глубиной.

– Я, кажется, уже рекомендовал тебе следить за языком.

– Дэн…

– И если тебе какого-то хрена так важно, что происходит в жизни Бати на личном…

– Неважно совсем. Я не знаю, зачем это спросила, – лепечу, злясь сама на себя.

– … так у него все более чем в порядке. Девки к нему косяком в зону ездили.

– Извини… – шепчу я, забираясь к Дэну на колени. – Я ничего такого не хотела. Правда… Просто ляпнула, удивленная, что мы с тобой, наконец, говорим о чем-то для тебя важном.

Денис вглядывается мне в глаза, не спеша с ответом.

– Да я не против поговорить, Свет. Мне показалось, что тебе это не очень надо.

Он прав, конечно. Так и есть. Я бы очень хотела не вовлекаться. Так хотела, что теперь мне страшно! И сладко, и… Господи.

– Прости, – повторяю я.

– Ну, знаешь ли, тебе придется постараться, чтобы заслужить прощение.

И снова его взгляд меня волнует. Только теперь по-другому. До судорожной жадной пульсации между ног. До сбившегося вмиг дыхания. Дэн проводит большим пальцем по моим скуле и губам, я послушно открываю рот. Чуть солоноватый вкус его кожи взрывается на языке, спуская с поводка оголодавшую самку, в которую я каждый раз рядом с ним превращаюсь. Гляжу на Дениса и медленно по кругу обвожу его палец языком. Глаза закатываются от сумасшедшего удовольствия… Боже.

– Помнится, ты хотела отсосать не только мой палец.

Да… Да. И сейчас хочу. Хочу так, что слюна во рту собирается. Денис дергается, чтобы приспустить домашние брюки, я неуклюже сползаю на пол, и едва показывается головка, обхватываю ее губами. Это тот самый случай, когда энтузиазм в полной мере компенсирует отсутствие навыка. Я давлюсь, из глаз брызжут слезы, а челюсти уже минут через пять начинают ныть… Но это ничего не значащая мелочь. На фоне его по-мужски сдержанных стонов, отчаянных рывков мне навстречу и бессвязного шепота:

– Да, да… Вот так, мась. Хорошо… Пиздец как хорошо. Никогда так не было…

И у меня никогда… Я кончаю лишь от того, что ласкаю его ртом. Вот так вот. Абсолютно без сил сжимаю ляжки, чтобы продлить это ощущение. И вот тут Дэн меня и догоняет. Я конвульсивно сглатываю, прижимаясь к его поросшему короткими темными волосками бедру влажной от слез щекой. Он подтягивает меня к себе. Лежим рядышком, как ложки в чайном сервизе. Пока дыхание приходит в норму, рисую пальчиком буквы своего имени у него на груди.

– Тебе, наверное, плохо было?

– Шутишь? Я так за всю жизнь, кажется, не улетал.