Мужчина наблюдал за мной со стороны, равнодушно скрестив руки на груди.

— Ребра точно не сломаны, — вынес вердикт он, даже не коснувшись меня ни разу.

— Да сдались вам эти ребра, — огрызнулась я.

— Мне — нет. В целом я вообще предпочитаю ребра свиные, запеченные в собственном соку. Я, собственно, и собирался после дежурства отобедать, но раз принц сказал…

Похоже, в замке все скакали вокруг принца бодрыми горными козочками, не смея перечить.

— Раз ребра целы, то можете идти, — огрызнулась я, обнимая себя руками, чтобы хоть немного согреться.

Шуши с одеждой не было, и я начинала подозревать, что женщина не собирается возвращаться. Кочевниц она не любила, а если я тут замерзну, ей, может, только на руку будет. Нет меня — нет проклятий на замок.

— Как бы не так. — Лекарь отлип от стены и приблизился. — Нужно тебя осмотреть. Возможны внутренние кровотечения. И опять же сифилис. Снимай рубаху!

— Что? — возмутилась я. — Ни за что.

— Снимай, говорю. — Он закатил глаза к потолку и потянулся к ножнам. — Я устал после дежурства, хочу есть и спать. А тут ты… Я что, в игрушки играть пришел? Снимай, или срежу это тряпье сам и осмотрю силой. Принцу скажу, что ты буйный пациент, и мне поверят. Или что ты там думаешь, я груди женской в своей жизни не видел? Да по десять раз на день, всех форм, цветов и размеров.

Все это он произнес абсолютно ровно и спокойно.

Я прониклась.

В отличие от Кляуса, взгляд лекаря не был липким и лапающим. И в отличие от мертвенно-голубого взгляда принца — совершенно не пугал.

Я подчинилась, стащила мокрую рубаху, оставшись в чем мать родила.

Взгляд лекаря при этом даже не изменился. Домогаться до меня он тоже не собирался.

Ощупал ребра — будто у курицы мясо на базаре — деловито, но мягко. И руки у него были теплыми, что в нынешних обстоятельствах воспринималось очень даже животрепещуще.

— Как твое имя?

— Эмма.

— Покашляй, Эмма, — приказал он.

— Кхе-кхе, — выдавила я, ведь до этого старалась даже не дышать…

Сердце все так же билось ровно, хотя мужчина напротив был очень даже симпатичен, но внутри никакого отклика не вызывал.

— Внутренних повреждений тоже нет, — констатировал мужчина. — Так, а это что?

Он провел пальцем по шраму на сердце, и все очарование момента мгновенно испарилось.

— Не ваше дело, — пробурчала я, вновь закрываясь руками. — Ну что, посмотрели? Сифилис нашли?

— Бог бережет тебя, никакого сифилиса, — отозвался лекарь, вставая и отходя от меня. — Можешь одеваться.

Я покосилась на свою мокрую рубаху — меньше всего хотелось сейчас натягивать на себя ледяную ткань.

Посмотрел на нее и лекарь, сразу понимая, что другой одежды мне никто не принес.

— Тебя явно решили испытать на прочность. Люди в замке не любят кочевников, Эмма.

— А вы? Вы тоже нас не любите? — зачем-то спросила я.

Он посмотрел на меня с некой озадаченностью, задумался, но все же ответил:

— Мне все равно. Мое дело лечить, а не любить.

С этими словами мужчина ушел, закрыв за собой двери, а я даже не спросила его имени.

Хотя он был первым человеком в замке, отнесшимся ко мне почти по-человечески.

Прошло еще минут двадцать, и двери открылись повторно. Это была Шуша с одеждой.

Бросив мне в руки серые тряпки, она недовольно гаркнула:

— Давай пошевеливайся. Лекарь Кэрлайл приказал тебя накормить, а потом вести к принцу. Быстрее, чего копаешься? Что за день-то такой! Еще похлебку на кочевницу переводить.

«А вот и имя»,— мысленно улыбнулась я. Кэрлайл — надо запомнить.

Ричард

Я зашел в свою опочивальню, и слуги захлопнули за мною двери.

Мне же оставалось задаваться единственный вопросом: что еще пять минут назад я делал в части замка, предназначенной для слуг?