Мы поднялись в дом. Отец внес сумку и гитару в спальню. Вид у него был усталый и, как мне показалось, немного встревоженный.

– Ты голоден? – спросил я, желая переключить отцовский разум на другие мысли.

– Да.

– Хочешь, что-нибудь приготовим вместе?

– Очень хочу.

Одно из любимых отцовских кушаний – рыбный суп мохинга. На следующий день после отъезда У Ба я купил все необходимое. Мы начали с готового рыбного фарша, в который для остроты добавили специй.

Я стал чистить луковицу. Вскоре мои глаза заслезились, и отец пришел мне на помощь. Он очистил вторую луковицу, несколько зубчиков чеснока, затем мелко нарезал стебель лимонного сорго и натер корень имбиря.

Я разогрел на сковородке масло, потом погрузил в него всю основу супа. Туда же я добавил по ложке молотого перца чили и куркумы. Через какое-то время лук стал прозрачным. Добавив к фаршу горстку рисовой муки, мы перемешали то и другое с водой, выложили на сковородку. Смесь зашипела и начала густеть. По кухне распространился соблазнительный аромат. Я слышал урчание отцовского желудка. Отец попробовал суп и насыпал еще перца. Мы оба любим, когда во рту жжет.

В почти готовый суп отец добавил рисовой лапши. Через полчаса мы сидели на кушетке и ели суп. Отец чавкал громче меня.

За все это время мы не произнесли ни слова. Просто смотрели друг на друга и улыбались. Мне этого было достаточно.

Как я уже говорил, мой отец – человек молчаливый. Он не из тех, кто забросает тебя вопросами. Насколько понимаю, он зачастую умеет и без слов выразить свою точку зрения.

После еды отец закурил чируту, а затем, порывшись в сумке, достал картонную коробочку.

– Я тебе кое-что привез. – Он протянул коробочку мне.

Каждый год отец привозил мне что-нибудь в подарок. Обычно книгу, купленную в секонд-хенде. Но в такую коробочку не то что книгу – маленький свиток с трудом запихнешь. Я с нетерпением поднял крышку и увидел губную гармошку. Я внимательно осмотрел подарок. Гармошка тоже была не из новых. Я осторожно дунул в нее. Никакого звука.

– Дунь посильнее, – подбодрил меня отец.

Я набрал побольше воздуха в легкие и быстро дунул. Звук получился отвратительным. Громким, металлическим и каким-то скрипучим, словно гармошка была сломанной.

Отец засмеялся и забрал у меня гармошку. Потом, держа ее большим и указательным пальцем, зажал между губами, словно намеревался откусить от нее кусок. Он закрыл глаза и начал играть.

Едва раздался первый звук, началось волшебство. Отец преобразился у меня на глазах. Я едва его узнавал. Он притоптывал то одной ногой, то другой. Вскоре он отбивал ритм всем телом, целиком растворившись в музыке. Он осторожно держал гармошку обеими руками. Меня заворожили звуки, которые он извлекал из этой нехитрой вещицы. В них не было ничего металлического, никакого скрипа. Ритм исполняемой мелодии невольно передался и мне. Я слышал ее впервые, но она мне сразу понравилась. Захотелось взять палку и стучать по столу, как по барабану. Весь дом звенел от отцовской музыки.

Закончив играть, отец обтер гармошку и подал мне:

– Попробуй еще раз. Это совсем не трудно.

– Где ты научился так играть? – удивился я.

– Нигде. Я самоучка. Если хочешь, я тебя поучу. Тогда вскоре мы сможем играть вместе: ты на гармошке, а я – на гитаре. Что ты об этом думаешь?

Мое счастье не вмещалось в слова, и потому я просто кивнул.

Две недели подряд время или текло слишком быстро, или тянулось еле-еле. В школе оно вообще останавливалось. Уроки казались скучнее прежнего и никак не могли закончиться. Ко второму уроку я уже начинал считать минуты до половины четвертого.