А для пленников, помимо своего достоинства, последнее убежище всегда – надежда.

В темницах Хаджара постоянно тянуло на философию…

Вслед за стариком они вошли в длинный коридор-кишку. Проход, явно сделанный руками человека, за сотни… тысяч лет стремился принять свой истинный облик. И ему, судя по количеству наплывов на стенах и своде, по тому, как остро торчали сталактиты и возвышались сталагмиты, никто не мешал.

Только сейчас, в тесноте каменного пути, Хаджар ощутил острую нехватку чистого неба над головой.

Будучи в темнице, он не особо осознавал себя находящимся под землей. Сейчас же понимание этого факта ударило по голове тяжелым, пыльным мешком.

Хаджар, на радость мальчишке с дубинкой, слегка покачнулся и сильно порезался о стала-как-его-там. Удержавшись от вскрика, ловким движением ладони Хаджар поднял с земли маленький осколок в форме иглы.

Это движение не заметили слуги, но не внимательный Эйнен.

После короткого обмена взглядами Эйнен показал пальцами букву из алфавита своей родины. В цифирном эквиваленте она равнялась трем. Хаджар тут же пожалел, что не научил островитянина языку жестов…

Оба они прекрасно понимали, что даже если им удастся каким-то чудом перебить слуг и старика, то побег все равно будет обречен на провал. Они понятия не имели, где находились. Их шеи сжимали рабские ошейники, снять которые можно было только при помощи специальной печати.

С другой стороны, не попытайся они сбежать, после – перестанут себя уважать.

На первом же повороте Эйнен показал “один”. Хаджар ответил легким кивком головы. Он понял, на что намекал Эйнен.

Второй поворот они миновали в той же тишине и неспешной ходьбе. Видимо, только один из семи слуг желал причинить вред чужакам. Что мальчишки, что старик Салиф старались поддерживать тот темп, при котором путешествие не затянется на вечность, но и пленники смогут не спотыкаться.

Стоит отдать должное Эйнену с Хаджаром – уже спустя пять минут они свободно владели своими телами. Сказывались годы тяжелых тренировок и высокие ступени развития среди практикующих.

Как только впереди появился третий поворот, островитянин сделал вид, что споткнулся. В Эйнене явно погибал великий актер. Он вполне правдоподобно пошатнулся, полоснул лбом по каменной стене, оставляя за собой полосы крови и кожи. Кровь брызнула во все стороны.

Только неопытный полагает, что больше всего крови будет, если порезать торс. На самом же деле – лицо. Такое впечатление, будто где-то на голове спрятано еще несколько невидимых артерий.

– Вечерние Звезды! – воскликнул Салиф.

Заметив заминку, старик сперва хотел отдать приказ пнуть пленников, но потом увидел одного из чужаков в луже крови. Достав из кармана специальную склянку, он направился к Эйнену.

– Держите его покрепче, – скомандовал старик.

В момент неожиданной ситуации он совсем позабыл о втором “подопечном”. Хаджар же не стал терять времени. Разжав кулак, он ловко перехватил каменную иглу. Рванув вперед, игнорируя удушье удавок и крики падающих слуг, он схватил Салифа за плечи и придавил “оружие” к вполне видимой сонной артерии.

– Замри! – крикнул Хаджар уже замахивающемуся дубинкой сорванцу.

Тот метил прямо в висок Эйнену. Такой удар не убил бы крепкого островитянина, но на ближайшее время отправил бы в забвение.

– Не глупи, чужак, – спокойно, даже с ленцой увещевал старик, – сам же понимаешь – тебе некуда бежать.

– Понимаю, – кивнул Хаджар и прижал иглу сильнее.

По старой пергаментной коже побежала струйка красного.

– Тогда зачем?

Ни боль, ни кровь, кажется, нисколько не заботили старика.