Мало кто верил Шакару, что шрам оставил действительно дракон. Сам же глава охраны уже которое десятилетие хотел забыть ту ночь, когда обладатель двух янтарных глаз со зрачками-веретенами оставил от огромного каравана лишь его одного.

И именно в этот момент Шакар, обводя взглядом претендентов, заметил северянина. Того самого, что сидел в чайной. Он стоял рядом с Шакхом. Высокий, плечистый, но с фигурой, больше подходящей для бродячего акробата, чем для воина. Но что привлекло и даже несколько… напугало Шакара, это голубые глаза северянина.

В их глубине, где-то там, где у других находится окно в недра души, у него оказался спящий дракон.

Шакар моргнул, и наваждение исчезло. Он вновь видел перед собой обычного иностранца. Лидусца. Такие редко когда переживают первый месяц перехода по Морю Песка. Местное солнце слишком уже жестоко к их обласканной снегом коже.

Снег… Шакар никогда не верил, что с неба может не просто литься вода (дождь он видел трижды), а падать замерзшая вода…

Понавыдумывают сказок для детей…

– Тем не менее, за каждую неделю пути вы будете получать по одной медной имперской монете, – продолжал Шакар.

И вновь волна шепотков. За сто пятьдесят недель пути – это почти шесть серебряных имперских монет. За такие деньги можно купить место в какой-нибудь средней школе боевых искусств. Ну или добрый меч и новые сапоги.

В общем – весьма и весьма приличная сумма.

– Я не стану вас отговаривать. Все вы носите голову на плечах и давно уже мочите губы не в материнском молоке, а в вине. Так что скажу просто – в этом году я возьму с собой только двоих. А это значит, что… – Шакар посчитал количество глаз, смотрящих на него. В этом году желающих оказалось больше обычного. Наверное, это было связано с тем, что в этом десятилетии в империи пройдет очередной Турнир Великих. – Тридцать семь из вас отправятся домой ни с чем.

Хаджар машинально похлопал по кожаному кошельку, висевшему на поясе. Этот жест уже вошел у него в привычку. Привычку, от которой он хотел избавиться, но зачастую даже и не замечал, как часто опускается ладонь на суму, хранящую два браслета.

– Чтобы упростить отбор, я оставлю лишь четверых из вас. Для того чтобы пройти в следующий этап, все, что вам надо сделать, это применить против меня ваш лучший удар.

Шакар скинул с плеч тяжелый кафтан и спрыгнул на песок плаца. Оставшиеся легкие одежды открыли его могучие руки. Покрытые многочисленными шрамами, они вызывали практически то же впечатление, что и палаш, обнаженный Небесным солдатом. Они выглядели точно так же, как оружие.

Шакар скинул сандалии, с наслаждением зарываясь пальцами в теплый песок.

Он никогда не был приграничным жителем, и душа всегда манила его туда – на юг, к песку и барханам. Лишь в этом бесконечном царстве смерти, огня и жара он чувствовал себя свободным. Свободным жить так, как он того хочет, и умирать так, как того пожелают боги.

Хаджар слегка изогнул правую бровь. Они ожидал всякого, но только не такого… едва ли не варварского подхода. А еще говорят, что северяне – грязные варвары…

Да, может, в Лидусе никто не «моется» в благовониях и часто едят руками, но уж точно не просят испытуемых сражаться с адептами. Сразу в памяти всплыл экзамен на поступление в армию. Там все казалось логичным и адекватным. В то время как местные обычаи… Но, как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не лезут.

Скрестив руки на груди, Хаджар принялся ждать своей очереди.

Вперед вышел пузатый воин с огромным молотом в руках. Он, будто племенной бык, выдыхал из ноздрей струи пара. Замахнувшись молотом, он оттолкнулся от земли. От прыжка по плацу пошли трещины, а взмывшая туша больше уже не казалась такой неповоротливой.