Да, возможно, у него не хватит запаса сил, чтобы продержаться на приличной скорости и часа, но этот час станет для него настоящим раем. Раем, в котором ни одна тварь не будет властна над судьбами его задницы и шеи.

В этот момент в воздух взмыл поднятый кулак Харада. Несмотря на многие километры расстояния и разный менталитет, некоторые жесты являлись интернациональными. Ну или просто – слишком понятными, чтобы придумывать другие.

Кроме одного участника, с торможением у отряда проблем не возникло. Хаджар же слишком резко дернул поводья и чуть ли кубарем не перелетел через вставшую как вкопанную курицу.

– Демоны и звезды, – выругался Хаджар едва ли на местный манер.

В последний момент он успел вытащить ногу из стремени и соскочить на песок. Выпрямившись, Хаджар с победным видом посмотрел на остановившуюся рядом курицу. Почему-то ему показалась, что та лишь презрительно фыркнула в ответ.

Хотя, возможно, этот звук принадлежал кому-то из непрошеных наставников. Ильмене или Хараду. Так или иначе, каждому Хаджар мог бы объяснить ошибочность их заблуждений при помощи своего клинка. Если бы, конечно, на это нашлось время и желание.

– Мы еще даже не на границе Мертвых Гор, – протянул Шакх, стягивающий с лица цветастый шарф.

Его в этот момент мало кто слушал. Все смотрели на одного из «всадников» огромной ящерицы. Сухой, седовласый мужчина. Он вытянул вперед левую руку, замотанную плотной, но уже давно обветренной и потрескавшейся дубленой кожаной перчаткой.

Внезапно уши прорезал протяжный, соколиный крик и с неба стрелой спустилась черная точка. Она все росла и увеличивалась, пока не обернулась огромной птицей-хищником с размахом крыльев не меньше четырех метров.

Такой сокол-переросток мог бы не только овцу, но и молодую девственницу в небо утащить. Но что еще больше поразило Хаджара, так это факт общения мужчины и птицы.

Они молча смотрели друг другу в глаза, но Хаджар четко ощущал струящуюся энергию. Ту самую, которой он не мог ни придумать названия, ни найти нормального объяснения. Возможно, лишь в школе или академии в империи ему удастся приоткрыть завесу над тайной, которая вот уже не первый год мучила его сознание.

Разговор человека и птицы длился не дольше минуты. Затем сокол взмахнул крыльями, поднимая миниатюрную песчаную «метель», и исчез в небе так же быстро, как и появился.

– На севере, среди Песчаных Камней стоят разбойники, – констатировал «говорящий с птицами». Голос у него был под стать пернатому другу – такой же скрипучий и пронзительный. – Не дольше, чем в полудне пешего пути.

Харад покачал головой.

– Путь нашего каравана с ними пересекается?

Вместо ответа мужчина только кивнул.

– Померкшие звезды, – выругался Харад.

Видимо, лицо Хаджара настолько отчетливо выражало непонимание происходящего, что Ильмена сжалилась. Она, сохраняя правила все той же «страстной» игры, прошептала на ухо:

– Вы все пропустили, когда опоздали, – спокойным тоном вещала она, хотя со стороны это выглядело несколько иначе. – В мертвых горах, по донесениям Сулара, который только что с соколом говорил, встало лагерем большое племя бедуинов. Не меньше трех тысяч взрослых наездников, еще столько же детей и стариков.

– А Мертвые Горы…

– Находятся прямо перед Курхаданом, – прозвучало со спины. Нетрудно было догадаться, что говорившим оказался Шакх. Мальчишки, они и в пустыне – мальчишки. Хаджару даже стало любопытно – если бы не Примус и участь калеки, был бы он таким же? – И обойти Мертвые Горы невозможно, иначе путь к оазису займет на месяц больше и начнется нехватка воды.