– Дни напролет, мессир, она сидит в саду и смотрит в пруд Многих Отражений.

– В эту проклятую дыру в мир смертных?! Она никак не может забыть того горшечника?! Что же, если так, пусть вечно там и сидит! Я уже предупреждал ее, что если она не явится в мои покои и не согреет мою постель, то я обращу ее в камень! Пришло время сдержать мое слово!

Война бросилась по коридору куда-то за спину Черного Генерала, но тот внезапно поднялся на ноги.

– Жалкий раб! Ты смеешь вставать у меня на пути?!

– Простите, мой хозяин, – склонил покорно голову Черный Генерал. – Лишь недавно закончилась битва, и ваша кровь кипит от ее эха. Пройдет время, и вы вспомните, что нет ни одной женщины, что не покорилась бы вам. Что толку славе Дергера от каменной статуи в саду, если с ним может возлечь прекраснейшая из женщин, которая когда-либо рождалась или будет рождена.

– Хм… Что же, в твоих словах есть смысл, раб. Даю тебе времени – смертный месяц. Если за этот месяц она по доброй воле не явится в мои покои, то я обращу ее в камень, а тебя отправлю на самые дальние рубежи межграничья… скажем – на тысячу лет. Краткий срок для бога, но для смертных…

– Мой мастер, я…

– Ты думал, что от меня могло скрыться то, что ты спускаешься в мир смертных, чтобы удовлетворять плоть в постели одной из них? Ты глуп, раб. Мне плевать, с кем ты ляжешь. Но помни, если ты не справишься с этим заданием, то больше никогда не увидишь своей смертной. Ты понял меня?

– Да, мессир.

– Хорошо. Меня ждет аудиенция у Яшмового Императора. Старик опять хочет открыть Книгу Тысячи… глупец еще думает, что он может как-то помочь смертным. Этим обезьянам. Старый дурак.

– Мессир, так отзываться о властителе…

– Для тебя властитель здесь только я! Только я и никто иной! Всегда помни об этом, раб!

– Да, мессир.

Война развернулась и исчезла где-то среди коридора. Один ее шаг – годы странствий по бесконечному коридору, убранство которого было дороже, чем все совокупные ресурсы двух крупнейших регионов безымянного мира.

Черный Генерал остался в одиночестве. Он снял шлем, и волосы, вытянутые до этого сквозь специальное отверстие, разметались по наплечникам.

Хаджар понимал, что вот-вот – и увидит лицо первого из Дарханов. Тот уже начал поворачиваться в его сторону…

– Здравствуй, ученик.

Хаджар поднял перед собой руки. Вновь молодые и крепкие. Полные силы и энергии.

Он стоял посреди бескрайней долины, покрытой качающейся под ласками ветра высокой травой, создающей иллюзию, что Хаджар находился посреди изумрудного океана.

Холм с деревом, где свилась птица Кецаль. Камень, на котором когда-то сидел его славный предок и учитель – дракон Травес, а нынче у его подножия, прислонившись спиной, закутался в плащ Черный Генерал.

Из-под капюшона, скрывающего лицо стареющего воина, струились белые волосы. Даже не седые, а уже белые.

– Это иллюзия?

Хаджар сконцентрировал волю и направил ее вовне. Этому трюку он научился во времена своих странствий, когда сражался с племенем шаманов, которые были безупречны в искусстве миражей.

Но воля вернулась к нему обратно такой же чистой, как и изначально. Без примеси чужого влияния.

– Как ты уже понял – нет. – Черный Генерал продолжал рассматривать небо над головой. – Понравилось ли тебе то, что ты увидел?

– Это был Дергер?

– Да.

– А та, которую он хотел обратить в камень, это…

– Возлюбленная Горшечника, – ответил первый из Дарханов. – И он ее обратил. И вот уже тысячи эпох она стоит немым укором в его саду, а ее слезы падают в пруд Многих Отражений. Отверстие, через которое боги наблюдают за жизнью смертных.