Дима Воронов. Не просто коллега, а мой жених. Один из не многих, кто помог мне прийти в себя после смерти родителей. Дима, как всегда, одет с иголочки. Темно-серые отутюженные брюки, кипенно-белая рубашка и тонкий стильный галстук.

Только вот мое сердце как билось ровно, так и продолжает свой ритм. Но к чему мне те страсти, что описывают писатели в книгах? Нет, лучше уж ровные спокойные отношения. Стабильность превыше всего – гарант успеха в отношениях, а потом и в семейной жизни.

– Привет, родная, – поравнявшись со мной, Димка вырывает меня из сумбурных мыслей своей жизнерадостной улыбкой и серыми глазами, в которых пляшут смешинки.

Жених легонько целует меня в щеку и вопросительно смотрит на охранника, намекая, чтобы тот вел себя расторопнее. А когда Дима бросает красноречивый взгляд на наручные часы, я и вовсе мысленно начинаю ему аплодировать. Время не резиновое. Не обращая внимания на вербальные и не вербальные намеки Димы, секьюрити вновь обращает на меня холодный взгляд, повторяя, словно старый граммофон, одну заезженную мелодию:

– Пропуск.

– Ой, да. Извините, – мямлю я, почти с ненавистью оттягивая внутренний светло-кремовый карман на подкладке сумки.

Если и здесь его не будет, я за себя не ручаюсь! Облегченный громкий выдох вырывается из груди, когда пальцы нащупывают пластиковый прямоугольник. ЕСТЬ!

– Что за глупости? – восклицает Дима, буравя раздраженным взглядом охранника. Подхватив меня за локоть, жених сообщает. – Запомните эту милую девушку. Анна Смирнова – один из лучших специалистов «Индастриал Эколоджи»!

Вспыхнув от столь пафосного заявления, я поспешно показываю ламинированный пропуск.

Охранник тут же отходит в сторону, теряя какой-либо интерес к моей скромной персоне.

– Дим, не надо было так, – начинаю отчитывать жениха, как только мы входим в большой просторный холл цокольного этажа. – Мне было не совсем удобно.

Дима, кивнув проходящим мимо коллегам, переводит на меня удивлённый взгляд.

Серые глаза темнеют, словно грозовые облака. В них вспыхивают молнии негодования.

Несмотря на нежелание ссориться, мои брови тоже сходятся на переносице, отвечая на жест недовольства жениха.

Остановившись у дверей лифта, Дима поправляет привычным жестом узел галстука и раздраженно тыкает указательным пальцем в мигающую зеленую кнопку.

– А что, надо закрывать глаза на этот произвол?

Прежде, чем я успеваю ответить, двери лифта открываются с негромким шелестящим звуком, приглашая нас войти внутрь.

– Просто можно было сказать и повежливее, – пройдя в небольшое светлое помещение, я по привычке нажимаю на девятый этаж и, насупившись, поворачиваюсь к Диме. – Человек просто выполняет свою работу. Как бы нам это не нравилось, мы обязаны предоставлять при входе пропуск.

Опять ссоримся. Опять по ерунде! Ведь всего пару минут назад я сама злилась из-за всей этой ситуации. Теперь выплескиваю недовольство, избрав жениха своей мишенью.

– Я ничего такого не сказал, Аня, – обиженные ноты в его голосе заставляют меня поспешно выйти из лифта, как только слышится звуковой сигнал и двери цвета металлик расходятся в стороны.

– Стой, Ань! – ладонь жениха ложится на мое плечо и крепко сжимает его. – Чтобы я не говорил и как бы не старался, ты опять мной не довольна.

Я еле сдерживаю стон, вызванный справедливым замечанием Воронова. Но выражение обиды на лице парня вынуждает меня извиниться:

– Прости. Я пропустила прием антидепрессантов, – я нервно сжимаю ремешок сумочки, думая о том, что, скорее всего, так и есть: десять дней без таблеток сказываются не только на расстройстве сна, но и на далеко не прочных нервах, – и, кажется, немного от этого взвинчена.