А у меня грудную клетку как кипятком обдало. «Кому звоним? » - гудело набатом. И тут же металась мысль: «А кому я, собственно, нужен? ».

Врач набрал единственный номер, который я знал наизусть – Славкин, со своего телефона и сообщил ему, что я в больнице. Обрисовал ситуацию, сообщил номер палаты и время посещения больных.

- Вы отдыхайте. Через пару дней будете как новенький! - сказал он.

Через какое-то время в палате стало настолько тихо, что мне показалось будто я оглох. Минуты ожидания были мучительными. Я сам не знал, чего я жду. Но просто лежать было еще сложнее. Мне был нужен хоть какой-то, пусть и мнимый процесс. И вот я не лежал овощем, глядя в потолок, а ждал. Ждал, что тело начнет слушаться, душа успокоится, гнев уляжется, неясность прояснится… В общем ждал. За этим наискучнейшим занятием не заметил, как уснул. Сон был тревожный. Снилось детство, которое я старательно забывал. Но периодически это не получалось, оно вылезало из глубин подсознания и мучило.

«Я стою в туалетной комнате детского сада, и пытаюсь обороняться шваброй от ватаги оголтелых детей, которые кричат на перебой: «Черножопый, черножопый, покажи свою черную жопу! Ты бракованный, тебя твоей маме подкинули! А она у тебя вон какая красивая, светлая, а ты копченый! Тебя на мангале забыли! Папа твой! Кто твой папа? Кто? ». Я стараюсь отпугнуть их инвентарем.

- Ну, сколько можно играть в эти дикие игры? Когда вам надоест? – зашла в помещение нянечка, — Петя не обращай на них внимание, просто ты не похож, вот и все. А все, кто не похож на нас самих, вызывают интерес. Вырастишь, поймешь! Помнишь сказку про гадкого утенка?

- Он гадкий утенок! – подхватили дети, — очень гадкий, копченый!

- Нет, он просто черножопый! – перебил их заводила.

Этот мальчишка был чуть старше остальных, его поздно отдали в сад, и это выгодно его выделяло на фоне остальных.

- Петя, - послышался мамин голос из раздевалки, — сынок, пошли домой!

Я опустил швабру и уныло пошел в сторону раздевалки. До дома мы с мамой шли молча. А вот уже дома я сдержаться не мог. Дал волю слезам.

- Ну, что опять? – раздраженно отозвалась мать, — опять из-за черножопого злишься? Это дети. Побесятся и забудут. Скоро в школу! Там все будет иначе. Новый коллектив. Поставишь себя так как захочешь.

- Я подброшенный? – вырвалось у меня между рыданиями, — Не родной тебе?

- Если бы! – вырвалось у нее, но она осеклась, — Я тебя родила, сама, слышишь, ты мой сын. Ты метис. Просто метис.

- Кто мой отец?

- Козел твой отец! – опять выпалила в горечах она, — Дура была, молодая, понимаешь?

- Мой отец не человек? А животное? – не понимал суть сказанных слов.

- Хуже! Он просто плохой человек. Пойми, Петь, это к лучшему, что ты его не знаешь. Примера плохого нет. У тебя шанс есть вырасти нормальным. Не как он! И пусть гены проявляются только так, как они сейчас проявляются, пойми, это меньшее из зол. А я найду тебе хорошего папу!

- Не надо! – завопил я, — хватит! Не надо мне никаких пап! Я стану для тебя хорошим, понимаешь, поверь мне, мама, я буду стараться. Я стану твоим защитником и кормильцем!

- Ты не понимаешь, Петь, маленький еще! – устало и грустно сказала мама и ушла из моей комнаты!

И я старался, я очень старался быть хорошим. Но она все равно искала и искала мне этого «папу».

- Эй, Железяка! Ты чего там стонешь? – вырвал меня из сна голос Славки и плавные похлопывания по плечу.

Открыл глаза очень медленно осознавая реальность. Тело стало немного послушнее, вернулась чувствительность. Но все равно было как будто ватным и не моим.