В номере Ирка была одна. Она сидела в просторном кресле и потягивала коньяк из пузатого бокала. Перед ней стоял поднос, где, кроме бутылки, имелись ваза с фруктами и плитка швейцарского шоколада. Ирка подумала, что все эти изыски отдала бы сейчас за кусок обычной вареной колбасы – она умирала от голода. Себровский, дававший в настоящее время последние указания своим помощникам, распорядился подать ей бренди, даже не подумав о том, что она может элементарно хотеть есть. Решил, видно, что и ее на банкете покормили.

Ирка, чтобы хоть как-то притупить голод, съела банан, как самый сытный из фруктов, и задумалась. Чувствовала она себя очень неуютно. С одной стороны, не знала, как себя вести, когда Себровский вернется, с другой – боялась, что он отнесется к ней не по-джентльменски: все-таки повела она себя как последняя шлюха, согласившись, не ломаясь, приехать сюда. Самое же смешное – она понятия не имела, что будет делать, когда окажется с ним в постели. Ирка тихонько рассмеялась (коньяк, видно, начал действовать) – вот господин Себровский удивится: он-то надеялся уложить в койку искушенную в любви девицу, а получит почти девственницу!

Дверь отворилась. Себровский, свежий, будто и не было многочасового предвыборного марафона, влетел в комнату.

– Скучаешь? – осведомился он и сел в кресло. Красивый мужчина с тихим голосом, уверенный в себе и до неприличия богатый.

– Угу.

– Как бренди? Нравится?

– Угу.

– Ты чего, как филин, угукаешь?

– Боюсь.

– Меня, что ли? – рассмеялся Себровский.

– Угу. То есть не совсем вас. Ситуация не слишком для меня привычная, – выпалила Ирка и замолкла.

– Я уже понял, что ты не из тех девочек, которые только и ждут приглашения провести с кем-нибудь вечерок.

– Правда? – Ирка удивилась. – А я думала, вы приняли меня за эдакую легкомысленную особу, готовую на все.

– Если бы мне понадобилась такая, я бы пригласил ту куклу с караваем.

– Люсю? – Ирка засмеялась (определенно коньячок помогал в общении). – Она, между прочим, очень на это надеялась.

– Я понял. Но мне нужна девушка другого сорта. Более, скажем так, интеллектуальная.

– Так вам о поэзии поговорить хочется? Или о театре? Что ж, это я всегда пожалуйста, это я могу. Зато все другое делаю гораздо хуже.

Себровский развязал галстук, поморщившись, потер шею.

– Во-первых, хватит уже мне «выкать». Меня зовут Игорь. Во-вторых, хочу я от тебя не только разговоров, но и… сама понимаешь… Хотя, если ты не захочешь, принуждать не буду. В-третьих, завтра день у меня не так загружен, и я хотел бы провести его в компании привлекательной и неглупой девушки, чтобы за обедом она не просто слушала меня с открытым ртом, но и принимала участие в разговоре. И в-четвертых, я терпеть не могу глупых баб, хотя бы потому, что от них потом не отвяжешься.

– Ну что ж, – кивнула Ирка, – Игорем тебя называть я согласна, болтать за обедом тоже, а отвязаться обещаю не позднее чем послезавтра.

– Умница. – Себровский по-мальчишечьи улыбнулся. – А я было испугался, когда ты заугукала.

– Давай плечи помассирую, – предложила Ирка.

Себровский с благодарностью кивнул и закрыл глаза. После того как она приступила, спросил:

– Давно живешь в Ольгино?

– Всю жизнь.

– Нравится?

– Земля обетованная для тех, кто хочет умереть от скуки.

– А мне кажется, что в маленьких городках есть своя прелесть.

– Прелесть есть, но для таких, как ты, жителей мегаполисов. Мы же просто тухнем.

– Ну а работа тебе твоя нравится?

– Не-а.

– Платят, что ли, хорошо?

– Сто долларов в месяц. – Вот тут Ирка соврала – платили ей семьдесят пять.