– Не хочу, – она покачала головой и тяжело вздохнула, – но покажите, пожалуйста. И если вам не трудно, называйте меня просто Дила. Из нас двоих вы больше похожи не господина.

– Благодарю, – Мехмету, определенно, нравилась ее скромность. – Вы гостья, и у меня нет сомнений в том, что вы госпожа.

– Они есть у меня, – девушка улыбнулась, очень мило, весело. – Скажите, а в этом доме можно заблудиться? Ну чисто гипотетически.

– Гипотетически? – Мехмет направился к выходу из гостиной. – Можно, – дворецкий шел неторопливо, разумно полагая, что невысокая девушка может не успевать за ним.

Она удивила. Поравнялась с ним и презабавно заглянула в глаза: из-за его плеча и снизу-вверх, как будто ребенок, ожидающий сказки от взрослого. Мехмет старательно прятал улыбку, но, увы, она не слушалась.

– А что делать, если заблужусь? – Дила округлила глаза. – Кричать? Не поймите меня неправильно, но это слишком большой дом. И он похож на музей. Честное слово, очень хочется попросить у вас бахилы.

– Не поймите меня неправильно, но бахилы, это все, что вас сейчас волнует? – неожиданно для себя Мехмет принялся задавать гостье вопросы, не имеющие отношения ни к дому, ни к ее комфорту: до сегодняшнего дня он не позволял себе подобного.

– В данный момент, да. А что еще меня может волновать? – Дила удивленно приподняла брови.

– Дила-ханым, вы попали в сложную ситуацию, вынуждены скрываться, – Мехмет напомнил ей о разговоре с Османом-агой.

– А, это? – она беспечно помахала рукой. – По-моему, я вышла из сложной ситуации. Кому же придет в голову искать меня в этом… – Дила огляделась, – музее. Мне очень жаль свой домик, я очень хочу вернуться, но тут я в безопасности. Ну…в относительной.

– Вы в безопасности, уверяю.

Мехмет поспешил успокоить Дилу, но сам, между тем, нервничал. Он чувствовал приближение той беды, о которой думал после появления девушки в доме, и она, беда, была близка как никогда. Все дело в поведении хозяев!

Дворецкий знал каждого из них: характер, привычки, предпочтения, расписание, размер обуви и одежды, количество прививок и болезней, перенесенных каждым из семьи. Разумеется, он мог предугадать и их реакцию на события и людей, но вот сегодня удивился и немало. Осман-ага улыбался впервые за очень долгое время, Ферхат ругался, Ферит вновь обрел свою мальчишескую веселость, которую тщательно скрывал при старших, Фуат при взгляде на гостью, старательно прятал горячий блеск в глазах, Архан-бей и тот повел себя, мягко говоря, непривычно: попытался успокоить Дилу, а такого за главой холдинга Бояджи не водилось.

– Мехмет-бей, я что-то не так сказала? – девушка остановилась и смотрела вопросительно. – Вы обиделись, что назвала дом музеем? Ой, простите. Он очень красивый, просто я не привыкла к таким… – она мучительно подбирала слово, – площадям, – Дила помолчала немного: – И вазам.

Они шли через холл, и теперь остановились рядом с тем местом, которое украшали ненавистные Мехмету сосуды.

Дворецкий посмотрел на Дилу, на вазы и неожиданно для себя высказался:

– Если вас это успокоит, я сам не могу к ним привыкнуть. А они здесь уже очень давно.

– Большие какие… – она бродила вокруг «страшилищ». – Интересно, для чего они? Цветы в них утонут, – помолчав немного, Дила склонилась к широкому горлышку напольной вазы, постучала по ней перламутровым ноготком, а потом крикнула в нее; ваза отозвалась гулким «У».

Пока Мехмет приходил в себя после выходки гостьи, та заговорила:

– Красивый звук. Это особая керамика, редкая. В древности такую использовали для хранения ароматических масел. Она не пористая и очень долго держит температуру определенного градуса. Я не была уверена до конца, потому и крикнула. Мехмет-бей, не думайте, что я сошла с ума.