Предварительно уточнив у Лаэрна, какие из напитков, разносимых сегодня по многочисленным парадным залам Дворца, мне можно пить без опаски, я потягивала легкое фруктовое вино. Меня снова усадили на прежнее место немногим ниже трона, однако, дозволив взять себе в напарницы Ирмину. Последняя, крайне довольная тем, что может посматривать на всех свысока, сама не зная того, очень помогала мне справляться с разрастающимся в груди разочарованием. 

Официальная часть приема уже час как завершилась, а делегация от Темных так и не прибыла. Я понимала, что в ближайшие дни они всё равно появятся при Дворе, но истосковавшееся сердце было глухо к сухим доводам разума. 

Лаэрн, как всегда собранный и обжигающий холодом, стоял подле короля, который сегодня выглядел непривычно хмурым и молчаливым. После того, как объявленная церемониймейстером, я вошла в тронный зал и, исполнив все полагающиеся приседания и поклоны, поднялась на возвышение, Замфир, кажется, так ни разу на меня больше и не взглянул. Впрочем, если он пытался утаить, какие впечатления я на него произвожу, то тот его первый и единственный взгляд рассказал о многом. 

Прошел ещё час. Ирмина кружилась в причудливых фейских танцах, меняя одного партнера на другого, время от времени взбегая по ступеням и уговаривая меня последовать её примеру. Но танцевать так изящно и замысловато, как это делали Высшие сиды, я не умела, да и настроение, если честно, было совсем не то. 

Внезапно льющаяся точно из-под земли музыка оборвалась. Все танцующие и прочие гости обернулись к трону. На их лицах совсем не было удивления, словно они давно привыкли к подобному. Я тоже повернулась. Король смотрел на меня тяжелым, полным голода взглядом. 

- Помнится, вы с Ирминой обещали развлечь нас новой песней? 

- Да, мой король, так и есть, - вынужденно согласилась я. 

- Тогда, я думаю, самое время это сделать, - завуалированно приказал он.

Замфир ещё не успел толком договорить, как раскрасневшаяся от танцев фейка взлетела на возвышение и, схватив прислоненную к креслу кардару, тут же принялась перебирать тонкими пальцами струны. 

Петь на такую многочисленную и местами желающую нам провала публику было страшновато. Особенно учитывая, что вокалу я никогда не училась и всегда пела только для мамы с бабушкой или для самой себя.

Кое-как взяв под контроль волнение, решила остаться в кресле. Так моих трясущихся поджилок точно никто не заметит. Я прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от всего и умоляя голос не дрожать. 

Я нашла в лесу чешую,

Словно уголь она черна.

Я её на груди сохраню

И верну, как настанет весна.

Побегут ручьи по корням.

Зазвенит капель над волной.

Черный змей, ты не тронь меня, 

Не нарушу я твой покой.

Кольцами кружится

Черное кружево,

Я обнимаю любя.

Снами предсказанный,

Проклятый суженый,

Я выбираю тебя.

Я построю рядом свой дом.

Позову тебя на порог:

Вот тебе хлеб да соль,

Вот тебе теплый кров,

Оставайся навек со мной!

Ну а коль случится беда.

Светлой верой своей заслоню:

От холодных ветров,

От бессмертного зла

Верным сердцем тебя исцелю.

Кольцами кружится

Черное кружево,

Я обнимаю любя.

Когда до конца остались последние строчки припева, в воздухе разлилось какое-то особое, уже знакомое мне напряжение. Легкие наполнил запах соленых вод, солнца и скошенной травы. На изгибе стопы налился теплом маленький островок. Это нагрелся медальон, расставаться с которым я не пожелала и потому положила его в туфлю, как иногда делала это с пятирублевыми монетками, если хотела привлечь удачу идя на экзамен. И пусть медальон напоминал монетку только формой, видимо, удачу он приманивал исправно.