Я закрыла глаза и откинула голову назад. Странно, что хотелось плакать. Не для меня такие слабости.

«Ну и кто из них кобель? При живой бывшей жене с тобой водится, — рычала внутри моя волчица. — Брось его. Пока не поздно, пока клан не собрал. Потом не отпустит. На цепь посадит или ещё что выкинет. Помяни моё слово»

— Любонька!!!

Я вздрогнула и открыла глаза. Он вывернулся с переднего сидения, чтобы посмотреть на меня. Глаза в темноте салона горели жёлтым пламенем. Нил пытался прочитать меня, но Снегурочка внутри — баба ледяная, пламени нужно много, чтобы в лужицу растеклась. Не то что я.

Слабачка!

— Курнуть хочешь? — Он продолжал внимательно изучать моё лицо. И бесподобно улыбался.

Чертячий волк!

До чего ж хорош!

И с каждым днём всё сильнее, краше, привлекательнее.

— Ты сказала, что пойдёшь со мной. Вот и иди, милая.

Он вернулся на своё сидение и приказал Дрёме завернуть в сторону придорожного отеля.

Нил действительно с секретом. Коварный зверь, искусный вожак. Почувствовал, что я стала тосковать. Решил утешить.

На ходу подмётки режет.

Поэтому, когда я вышла из машины, насильно приобнял. Чтобы в голову не лезли разные мысли, мешающие его великим планам.

Без документов нас в отеле разместили за круглую сумму денег и красивые глаза Нила Ильича. Костя отправился спать в комнату с Гошей. У них на почве общей родственницы появилась симпатия.

Мы же с Нилом, который явно собирался выполнить супружеский долг, потому что заметно подобрел, уединились в маленьком номере, провонявшим хлоркой.

В номере кроме большой двуспальной кровати и душевой больше ничего не было. Встроенный шкаф пустой, занимал половину санузла. Места мало. Окно было закрыто плотными жалюзи. Покрывало имело серый оттенок, цвет в темноте даже волчьи глаза не могли определить.

Нил закрыл дверь и за плечо сразу же пришпилил меня к стене у входа.

Я смотрела на него, подняв голову. Руками не трогала. И он руку отстранил.

— Снимай этот позор, Любонька. — Он стал стаскивать с меня халат.

Когда халат упал на пол, я осталась перед Нилом в чём мать родила. А он в рубахе потёртой и юбке. Штаны не стал себе искать.

Всё потому, что слился со зверем — хвост с гребнем не убирались вовсе.

Рубаху быстро расстегнул. Юбка с запа́хом улетела в сторону.

Он уронил руки по обе стороны над моей головой, опершись на стену. Прикрыв глаза, стал вдыхать запах моих волос.

— Торкаешь посильнее косяка, — усмешливо поведал он.

Аппетитным становился. Раздался вширь. Мышцы округлились. Особенно мне нравились косые на прессе. Я чуть коснулась их.

Зовущий, влекущий к себе зверь, делающий меня влажной. Любые мысли из головы вылетали рядом с ним. А когда он меня хотел, запах его усиливался и дурманил. И мне казалось, что я кончу только от одного ожидания слияния с ним.

Хочу.

Хочу его, как только проснулась рядом с ним. Когда он был суповым набором из костей. Когда обозлился, а я не обиделась, потому что противостоять такому невозможно.

Нужно бы задуматься, гордость в себе найти. А у меня ноги подкашиваются, когда он так нависает надо мной, укрывая почти полностью своей внушительной фигурой. Когда член его торчит вверх и ложится на меня.

— Возьми в рот, — сипло приказал он.

— Нет, — сказала я, потрогав твёрдый орган.

Как только вмещается в меня?

От одного прикосновения я чуть слышно простонала. Стала его руками ласкать.

— Поцелуй, — шипел колдун. — Давай, тебе понравится.

Мы не целовались. Я не пробовала его член на вкус.

Если попробую — пропаду. Будет делать со мной всё, что захочет. А так хотя бы мысли появляются, что можно сбежать при необходимости. Потом буду рабой за ним таскаться и всё прощать.