Но показать-то надо, что обижен.

— Когти любишь распускать?

Он молниеносный.

Ударил меня по лицу когтями.

Я подняла голову, показав ему клыки.

Дрёма шарахнулся назад, посмотрел на свои когти, которыми вспорол лицо, но ни царапины на мне не осталось.

Глаза мрачные округлил в искреннем удивлении.

Ударил самку Вечного?!

Этот выродок лохматый, кобелиная прорва, смел меня тронуть!

— Я ведь и убить могу, — люто прошептала я. — И никто не вспомнит о тебе. Подох да подох.

Дрёма сделал шаг назад, ещё раз посмотрел на свою руку. Не верил своим глазам.

Тут из кустов вывалился Нил и, мотнув головой, повёл нас к людям.

— Иди, — шикнула я.

Дрёма вначале спиной двинулся за вожаком, а потом припустил за Нилом, нервно оглядываясь.

Георгию было неудобно идти между нами. Беспокоился и нервничал.

Правильно. Я с каждым днём сильнее. Пару боёв, и я не пропущу удара, даже такого быстрого, как у него.

— Нил Ильич, а у тебя жена Вечная, что ли? — ошарашенно спросил Георгий.

— Да. Заметил? — недовольно отозвался Лихо.

— А что ты с ней, как с говном, обращаешься?

Нил остановился, и Дрёма чуть не налетел на него, тоже был вынужден встать на месте.

— Мне её Альфа подсунул. Вот не знаю, как и относиться, — с недовольным рыком ответил Нил.

— Может, нахер её? — Гоша спиной прошёл вперёд, глядя то на меня, то на Нила. — Она неубивайка, походу.

— Георгий Маркович, — зашипел Нил, — я же тебе объяснил, что она для меня единственная. А вот ты ни х*я не единственный.

— Ладно, я понял. — Дрёма тряхнул головой и пошёл вперёд.

— За альфами встань! — рявкнул Нил, и парень посторонился, чтобы пропустить нас вперёд.

И я шла, ожидая, что меня ткнут, пнут или плюнут в спину.

— Один удар по мне, — шипела, как кошка, — и я буду убивать.

Мужчины чинно промолчали.

4. 4

Лес у людей бедненький, тощенький, изнеможённый. Деревья все тонкие, великанов не видать.

От снега мокрого черевички, мужем любимым подаренные, промокли, и шла я за Нилом, поникшая вся и недовольная жизнью.

Не любил истинный, не ставил ни во что. Оскорбляют меня бедную, унижают. А ему и дела нет.

День перевалил за полдень. В ушах гудела опасность. Нас преследовали.

Дрёма, который сильно напрягал, оббежал меня и поравнялся с Нилом, тропинка позволяла.

— Если двадцать бойцов поровну поделятся, то как Баюн справится? — тихо спрашивал парень у вожака. А сам настороженно оглядывался на меня.

— Они его не найдут, — спокойно ответил альфа, продолжая вести нас вперёд, иногда закидывая седой гребень вверх, чтобы внюхаться. — Мы десяток уложим, только вот идёт за нами колдун. И я понять не могу, кто он.

После этих слов Нил метнулся в сторону, в мгновение ока обернувшись волком.

Исчез в кустах, только мы его и видели.

Гоша, не желая встречаться со мной взглядом, пошёл по его следам.

Лихо задрал кабана. Тот даже похрюкать не успел, как истёк кровью в острых, как бритвы, зубах Вечного.

У меня от голода гудело в желудке, но влезать в трапезу альфы я не решилась. Загрызёт. Жрать хотел, слюни по сторонам летели. И ему нужнее силы, чем мне.

Я Снегурку заперла и сразу стала мёрзнуть. Тряслась от холода.

Окровавленная морда Лихо повернулась в мою сторону, блеснули янтарём глаза.

— Волчицу пусти, — рыком приказал он.

Я и выпустила.

«Спасибо, муж уродливый», — сказала в моей голове Снегурочка, вслух бы такое побоялась ляпнуть.

Нил оторвал бедро кабана так, что кости хрустнули, и кинул к моим ногам. Я собрала слюну и плюнула на мясо, гордо закинув голову.

Подняла ехидный взгляд и встретилась с холодными глазами вожака.

И началась борьба взглядов.