– Когда Силас пошел звать Луизу, он оставил с вами меня. Я видел у вас в кошельке квигского божка.

У меня вспыхнуло лицо. Против всякой логики я покраснела от стыда, словно это я была виновата, а не тот, кто копался в вещах беспомощной женщины.

Его пальцы впились в мое плечо.

– Я знавал таких, как вы. Любительницы квигов, червеложницы. Не представляете, как близки вы были к тому, чтобы в припадке размозжить себе голову о камни.

Не может быть, чтобы он имел в виду то, что мне подумалось. Я посмотрела ему в глаза: его взгляд обдавал ледяным холодом.

– В нашем городе такие, как вы, исчезают без следа, – оскалился Томас. – Их вяжут в мешки и бросают в реку. И никто не требует справедливости, потому как они получают то, что заслужили. А мой зять не может убить грязного квига в собственном доме без того, чтобы…

– Томас! Нам пора, – окликнула сзади Луиза.

– Святой Огдо призывает вас раскаяться, дева Домбей. – Он резко отпустил мою руку. – Молитесь, чтобы он охранил вашу добродетель – и чтобы не дал нам встретиться опять. – И с этими словами он двинулся к своим родственникам.

Я пошатнулась, едва удержавшись на ногах.

А ведь они показались мне добрыми, несмотря на все предрассудки – но, выходит, Томас едва удержался от того, чтобы расколоть мне череп о мостовую просто за то, что у меня была с собой драконья фигурка. Может, у этой конкретной статуэтки какое-то скрытое значение? Вдруг я, сама того не зная, приобрела знак того, что участвую в каком-нибудь извращенном ритуале? Наверное, Орма должен знать.

Пошатываясь, я миновала ворота и двинулась ко дворцу со всей скоростью, какую позволяли немилосердно трясущиеся колени. Стражники спросили, не нужна ли мне помощь – должно быть, вид у меня был кошмарный, – но я только махнула рукой. Поблагодарив всех святых, каких только смогла вспомнить, я принялась молиться, чтобы свечение над башенками замка оказалось светом факелов и луны, а не предвестьем очередного надвигающегося приступа.

Несмотря на тошноту и усталость, игнорировать Летучего мыша было нельзя. Я скинула подушку на пол, бросилась на нее и попыталась войти в сад. Понадобилось несколько минут, чтобы перестать стискивать зубы и расслабиться до такой степени, что он наконец появился перед моим мысленным взором.

Летучий мыш сидел на дереве в своей роще. Я крадучись обошла вокруг ствола, переступая через узловатые корни. Казалось, Мыш спал; теперь ему было лет десять-одиннадцать, а волосы были завязаны в узлы, точно как в недавнем видении. Похоже, мой разум обновил его персонаж в соответствии с последними данными.

Подняв голову, я посмотрела ему в лицо. Сердце ужалила печаль; жаль было его запирать, но другого выхода не находилось. Видения были опасны; я могла удариться головой, задохнуться, выдать себя. Нужно было защищаться всеми возможными способами.

Один его глаз открылся, потом быстро зажмурился вновь. Видно, он не спал, хитрец; просто хотел, чтобы я так думала.

– Мыш, – сказала я, пытаясь придать голосу смелости и серьезности. – Спустись, пожалуйста.

Он слез, трусливо отводя взгляд. Наклонился к одной из своих аккуратных кучек фруктов, поднял пригоршню фиников и предложил один мне. На этот раз я приняла подарок, внимательно следя, как бы не коснуться его руки.

– Не знаю, что ты сделал, – произнесла я медленно. – Не знаю, специально ли, но ты… Кажется, ты затянул меня в видение.

И тут он встретил мой взгляд. Ясность его черных глаз испугала меня, но злокозненности в них видно не было. Собрав смелость в кулак, я сказала: