Но если друзья Найджела узнали, что в путь он отправляется в это утро, не дремали и его враги. Когда они с Эйлвардом выехали из леса и начали по вьющейся тропе подниматься к старой часовне Святого Мученика, под брюхом Бурелета со змеиным шипением пронеслась длинная белая стрела и, дрожа, впилась в дерн. Вторая просвистела у самого уха Найджела, когда он хотел повернуть назад, но тут Эйлвард хлестнул боевого коня по крупу, Бурелет рванулся вперед галопом и успел промчаться несколько сотен ярдов, прежде чем всадник сумел с ним совладать. Эйлвард, припав к шее своей лошади, гнал ее во всю мочь, а вокруг них свистели белые стрелы.

– Клянусь святым Павлом! – вскричал Найджел, натягивая поводья, весь белый от гнева. – Я не побегу от них, будто испуганная лань! Лучник, как ты посмел ударить моего коня и помешать мне проучить их?

– И хорошо, что посмел! – ответил Эйлвард. – Не то, клянусь моими десятью пальцами, наш путь окончился бы в тот же день, когда начался. Их же в кустах укрылось не меньше десятка. Видишь, как их каски блестят на солнце вон там, среди папоротника, под большим буком? Если не хочешь думать о себе, так пожалей хоть коня – ведь со стрелой в брюхе он все равно до леса не доскачет.

Найджела снедала бессильная ярость.

– И я позволю, чтобы в меня, точно в чучело попугая на ярмарке, стрелял любой разбойник, который ищет мишени для своих стрел? – вскричал он. – Клянусь святым Павлом, Эйлвард, я надену доспехи и узнаю, кто они. Помоги мне снять их с кобылы!

– Нет, мой благородный господин, помогать тебе искать смерти я не стану. Всаднику на открытом месте мериться силами с десятком лучников в кустах – это ведь то же, что сесть играть против мошенника с фальшивыми костями! Да и не разбойники они, не то бы не посмели натягивать луки под самым носом у гилфордского шерифа!

– Пожалуй, ты прав, Эйлвард, – молвил Найджел. – Верно, это люди Поля де ла Фосса, у которого нет причин любить меня. A-а! Да вон же он сам!

Они остановились спиной к длинному склону, увенчанному часовней. Перед ними тянулась зубчатая темная опушка, где в тени деревьев блеск железа выдавал присутствие затаившихся врагов. Но тут пропел рог, между деревьев замелькали бурые куртки – лучники бежали, развертываясь неровной цепью, быстро приближаясь к двум товарищам. Их громко подбадривал горбун на могучем сером коне, словно натравливая псов на барсука. Он махал руками, вертел головой и пронзительными вскриками подгонял своих подручных.

– Заманим их подальше, мой благородный господин! Заманим на холм! – радостно воскликнул Эйлвард. – Еще пятьсот шагов, и мы будем с ними на равных. Нет, не медли, но постарайся держаться все время чуть дальше полета стрелы, пока не настанет наш черед!

Найджел весь дрожал от нетерпения, держа руку на рукоятке меча и глядя на поспешающих за ним врагов. Но тут он вспомнил, как Чандос сказал, что холодный рассудок важнее для воина, чем горячее сердце. Совет Эйлварда был верным и мудрым. Он повернул Бурелета, и под насмешливые выкрики за спиной оба товарища начали рысью подниматься на холм. Лучники припустили бегом, а их господин вопил и махал руками еще безумнее, чем раньше, Эйлвард то и дело оглядывался через плечо.

– Еще немножко! Еще чуть-чуть! – бормотал он. – Ветер дует в их сторону, и дураки не сообразили, что мои стрелы полетят на пятьдесят шагов дальше. А теперь, мой благородный господин, подержи лошадей, ведь мое оружие сейчас стоит больше твоего. И прежде чем они опять спрячутся в лесу, многие пожалеют, что высунули оттуда нос.