Распахиваю глаза, вижу попу дочери и буквально на инстинкте перехватываю ее, пока она кубарем не свалилась с дивана.

-Алиска… Ты чего творишь?

От всплеска адреналина колотится сердце. Все утреннюю негу смывает, будто ее там и не бывало. Вот такое оно мамское утро. Начинается не с кофе, но бодрит.

Кот Оскар обнаруживается тут же. У меня в ногах. Он лениво потягивается и устраивается поудобнее, остро недовольный тем, что его побеспокоили.

Я сажаю дочку снова ближе к спинке дивана, даю ей вчерашнюю игрушку и тру глаза.

-Уффф…

Пора просыпаться. Девять утра…

В голову непрошено врываются воспоминания прошедшей ночи. И меньше всего после случившегося я хочу смотреть в глаза Колосову. Что он там мне о чувствах говорил? Может быть, был пьян?

Какая может быть симпатия, если он женится? Или это все уловка? Как понимать?

Говорил он одно. Складно пел. А делал другое. Да, поцелуи были красноречивее извинений.

Мне кажется, что я до сих пор их чувствую на своих губах! И для меня они как отрезвляющее откровение!

Щеки заливает горячим.

Я изменила мужу… Была с другим мужчиной… Да, эмоционально я была с Колосовым! Добровольно! Всего каких-то десять минут, но это оказалось больше, чем когда-либо с Борисом! Я улетела! Растаяла! Ненавидя себя, испытывала удовольствие, когда майор касался! И поцелуи в шею были до мурашек! Меня никогда не целовали в шею…

Господи, как стыдно! Как ужасно…

Было бы проще, если бы Колосов просто грубо, без всей мишуры взял, что хотел и… дальше нужно было бы просто пережить. Перевыть. Забыть. Жить дальше ради семьи.

Но нет. Мою душу сейчас будто выпотрошили и оставили. Авось заживет!

Резко обрываю свои страдания и решительно встаю с дивана.

Ну все, хватит себя жалеть, Юля. Взрослый мир - он такой. Жесткий и некрасивый. Твоему мужу сейчас ещё хуже. А ты должна…

Должна? Точно должна?

Ну конечно!

Или нет?

Кому именно кроме дочери?

Что если все страшилки про тюрьму это правда? И Борис никогда не вернётся оттуда прежним? Он и так был непростой человек. А после…

Можно бесконечно геройствовать, но к ребенку я бы его подпускать бы не хотела. Раньше он сам не горел желанием, а если и занимался с Алиской, то ничем хорошим это не кончалось.

Получается, я сейчас признала очень простой и неприятный факт - я больше не замужем. Вопрос только в документах, которые я легко могу получить. Особенно если попрошу о помощи Колосова…

Нет! Нет! Нет! Я не буду этого делать! Борис придет в себя, мы поговорим, я все ему объясню. Да, он не будет рад этому решению, сочтет меня предательницей, но восемь лет! Господи! Это же целая жизнь!

Мне неизбежно придется научиться ее жить без него… Странно, что этот факт больше не вызывает у меня отрицания и ужаса, как ещё месяц назад. Может быть, была надежда на оправдательный приговор? Может быть…

Я помню, как со звуком молотка судьи у меня все внутри замерло. Помню удовлетворенный и решительный взгляд Тимура Аскаровича. А Борис тогда на меня даже не посмотрел. Может быть, это за то, что я не то говорила на суде? Но я говорила правду, не зная, как правильнее, чтобы не сделать хуже…

В квартире тихо. Оглянувшись, я не без облегчения делаю вывод, что Колосов уже ушел на работу.

Плетусь в ванную и умываюсь холодной водой. Обнаруживаю на шее синий засос и зачем-то тру его мылом, пытаясь смыть.

Обессилено ставлю руки на край раковины и смотрю на свое отражение.

-«Как же ты так вляпалась то, Юля?»

В моей голове звучит голос бабушки.

-«Замужем за одним, а прячешься за другого? Позорище. Ещё и сдалась. В жизни бывают разные ситуации. Я деда почти десять лет ждала. Сначала с войны, а потом со службы срочной…»