Так что большую часть времени они проводили в квартире при общежитии. После того, как они оформили отношения официально, и с Дегатти снова начали здороваться за руку, ему выделили двухкомнатное жилье, для малосемейных. Он пытался доказывать, что фамиллиары – тоже часть семьи, и их тоже следует учитывать, но правила Клеверного Ансамбля подобного не предусматривали. Ему предложили места в зверинце для волшебных животных, но от этого Дегатти отказался.

Первое время он вообще почти не покидал Клеверный Ансамбль. Над их странной семьей висела тень бывшего мужа Лахджи, и они всерьез опасались его мести. Потом о себе напомнил Вератор, и потянулись ужасные луны расплаты по долгам. У Майно Дегатти почти не оставалось свободного времени – то и дело дергали решать чужие проблемы.

Но теперь вроде все. Кажется. Дегатти не был уверен, Вератор не предоставляет отчетностей. Ему приходится верить на слово, но даже тут Вератор скуповат на сведения.

– Ты опять закрыл от меня срез памяти, – заметила Лахджа, помешивая кофе. – Ты был в игорном доме?

– Нет, – почти искренне ответил Дегатти. – А ты опять занималась… своим хобби?

– Нет, – почти искренне ответила Лахджа.

Снова пристальные взгляды. Безмолвное телепатическое общение. Дегатти попытался проникнуть в запретную область разума жены, а та деликатно его оттолкнула. Он попытался настойчивее, и она гневно сверкнула глазами. На столе задребезжала кастрюля, а молоко в кофе свернулось и всплыло бесформенными сгустками.

– Выплеск скверны, – спокойно прокомментировал Дегатти. – Ты не контролируешь себя.

– Я контролирую себя, когда меня не провоцируют, – сказала Лахджа, выплескивая кофе в петунии за окном. – Я помню, как быть человеком. Я веду себя как человек.

– Ты думаешь, что ведешь себя как человек.

– Ты просто хочешь принизить меня. Тебе мало контролировать мою жизнь. Ты хочешь еще контролировать мои мысли.

– Ты фамиллиар. И моя жена. И этот контроль работает в обе стороны.

– Не заметила.

Они помолчали еще. Енот изучил содержимое молочника, вздохнул и стал заваривать чай. Черный кофе в семье никто не любил.

Напряжение за столом становилось все ощутимей. Лахджа молча смотрела в стену. Дегатти казался невозмутимым… до какого-то момента. В конце концов он вскочил, судорожно сунул ноги в туфли и рявкнул:

– Ну вот, опять я виноват!

Волшебник пронесся через всю квартиру и хлопнул дверью. Лахджа тут же ее распахнула и крикнула вслед:

– Молока купи!

– И шоколадку! – добавила Астрид.

– Астрид, у нас полно шоколадок, – сказала Лахджа, усаживаясь на стул и прикрывая лицо ладонью.

– Где?! – вскочила девочка.

– Это на Добрый День, – прикрыла крышку холодильного сундука демоница.

– Добрый День только завтра! Слишком долго ждать!

– Хорошо, одну шоколадку.

– Все!

– Одну!

– Все!!!

– Не зли меня, Астрид! – повысила голос Лахджа.

Астрид закатила истерику и принялась кататься по полу. Но мама на такое никогда не реагировала. Она просто переступила через дочь и уселась в кресло с книгой.

– Я себе все волосы выйву, – сказала Астрид, прекращая плакать.

– Зачем? – спокойно спросила мама.

– От гоя. Как пьёклятый волшебник из сказки.

– В этих сказках слишком много насилия, – заметила Лахджа, жуя шоколадку.

Дегатти тем временем шагал по улице и злобно бормотал, репетируя диалог с женой. Как он ей ответит, и как она ему ответит, и как он ей снова ответит… и будет прав!.. А она, конечно, скажет что-нибудь колкое и ядовитое… и будет знать, что неправа, но испорченные нервы не вернешь!..

Мысли он тщательно прикрывал. Лахджа повадилась их подслушивать, со зловредным упорством обходя его защиту.