Нет. Я бы заметил.

Психи не замечают момента, когда становятся психами.

Ну ты бы заметила.

Мы бы спятили совместно. Это же так работает с фамиллиарами?

Вовсе нет. Я точно знаю случай, когда маг спятил, а его фамиллиар нет.

То есть маг спятить может…

Он спятил не из-за фамиллиара. Фамиллиар, наоборот, его спас.

Но Лахджа все равно периодически ловила обрывки мыслей, которыми муж делиться не собирался. Сейчас, например, она поймала беспокойство насчет бороды. Дегатти начал ее отращивать в прошлую луну и переживал, идет ли ему.

– Кстати, борода тебе очень идет, – заметила Лахджа.

– Правда?.. – аж просиял муж. – Я подумал…

– …Лягушка!!! – спрыгнула с маминых плеч Астрид и спланировала к озеру на распахнутых крыльях.

Но она продумала не все.

– Ну мы же только высушились! – всплеснула руками мама. – Я вафель купила, а ты измазалась?!

– Вафли?..

Астрид и Тифон обернулись к Лахдже. Они перемазались в тине, и пес выглядел виноватым, а Астрид – ужасно довольной.

Впрочем, виноватость пса тоже не была искренней. Он лишь скорчил соответствующую мину, как делают все собаки. Но Лахджа ощущала его эмоции и чувствовала фальшь.

Она села на резную лавочку и развернула бумагу. Муж как раз зацепился языками с каким-то коллегой, тоже из Униониса… Кобрин, кажется?.. Его фамиллиар обвивался вокруг шеи хозяина, и змея Дегатти высунулась из рукава, получив возможность пообщаться с почти что сородичем.

Лахджа. Лахджа.

Так, это мысли не мужа.

Лахджа как раз вкусила горячую чинскую вафлю. Завернутые в бумажные пакетики, они были начинены разными вкусными начинками. Себе Лахджа взяла с курочкой, а остальным уже раздала, и пес свою мгновенно слопал.

Лахджа. Лахджа.

Что?!

В мыслях проступило раздражение, и пес втянул голову в плечи. Но оторвать взгляд от вафли было выше его собачьих сил.

Лахджа пристально уставилась, и он отвел взгляд. Стоило ей опустить глаза и поднести вафлю ко рту, как раздался тоскливый… даже не скулеж, а свист. Огромный боевой фамиллиар, способный разорвать демона, смотрел на вафлю взглядом голодного кутенка.

– Ладно, я уже не хочу, – развернула бумагу Лахджа. – Бери, если совести нет.

Совести у пса не оказалось, и Лахджа подумала, что фамиллиары, вообще-то, получают частицу души своего мага. Если задуматься, то у всех фамиллиаров Дегатти есть что-то общее. Они неуловимо похожи на него самого…

Эй.

Дегатти обернулся и окликнул:

– Лахджа, подойди, мэтр Йемметхим хочет познакомиться.

– Сейчас… Астрид, я слежу за тобой. Не упади в пруд.

Астрид прыгала на мостках, проверяя их прочность. Другим детям игра понравилась, и мостки тряслись, плюхая водой.

– Вода пукает! – счастливо заорал какой-то тролленок.

Его единственного папа не только не ругал и не пытался отвести за руку, но и немного подбадривал.

Лахджа смирилась с тем, что дочь в третий раз придется чистить, и улыбнулась мэтру Йемметхиму. На чешуйчатой морде человекоящера ничего не отразилось.

Ну конечно, он же кобрин. Они почти не используют мимику для общения. Только звуки, движения тела и капюшона.

– Очень приятно познакомиться, мэтр, – вежливо сказала Лахджа.

– Потрясающе! И даже не потребовалось укрощение! Я впечатлен… о, извините мои манеры, меня переполняют эмоции.

– Да ладно?.. – сказала Лахджа, силясь отыскать на бесстрастной змеиной морде хоть какой-то намек на чувство.

– Конечно!.. Для Униониса это, пожалуй, величайшее достижение со времен… собственно, со времен первого фамиллиара.

Дегатти стоял надутый, как павлин. Лахдже хотелось сказать, что черта с два бы у него вышло, если бы она крайне не нуждалась в этом, чтобы спастись. Но она не стала портить мужу настроение. В конце концов, для смертных волшебников это действительно крупное достижение – закабалить очередную закромочную тварь.