Это длится бесконечно долго… А перед глазами, как издевательство, лицо Шакала… его холодный арктический взгляд, который выжигает все, на что смотрит этот не человек. Эти глаза не забыть, даже через экран телевизора дьявольские сапфировые гипнотизируют. А вживую… они клеймят, подчиняют. Как ни стараюсь, не могу прогнать адское видение. Одно упоминание… как там говорят не вспоминайте нечистого, вот Коля вспомнил, и он явился истязать меня… пока только в мыслях… Но встреча… это за гранью. Не выдержу. Не смогу.

- Доброго здравия, Ирина, - около камеры возникает следователь.

- Доброго? Реально? – как хочется сказать ему пару «ласковых».

Боюсь. Я уже каждого шороха боюсь.

- Конечно, - стучит рукой по папке у него в руке. – Какая заводная музыка. Танцуете? Еще и свет. Вижу Ирина, вы тут отлично обосновались.

- Вам еще хватает наглости издеваться? Это психологическое давление! Вы нарушаете закон!

- Закон нарушили вы, голубушка, - наигранно вздыхает. – А мы вам идем на такие уступки. Определили в одиночную камеру, создали прекрасные условия. И мой вам совет, не упрямьтесь.

- А то вы меня тут запрете навечно, - цежу сквозь зубы.

- Это слишком просто. Есть куда более действенные способы сделать вашу жизнь «еще лучше»…

По его взгляду вижу – не обманывает. Даже сделает все, на что намекает, с превеликим удовольствием.

- Я хочу поговорить с Якушенко! – говорю, сдерживая ярость.

- Смешно, право, очень, - хлопает себя по колену. – Вы думаете уместно в вашем положении что-то требовать?

- То, что вы тут устроили – это не закон. Это беспредел! И управа на вас найдется! – от стольких потрясений инстинкт самосохранения у меня исчезает.

- Это снисхождение, милочка, - огрызается. – И говорить вы можете только со мной или со своим адвокатом.

- У меня нет адвоката!

- Конечно, есть! – Виолетта выплывает, сверкая белоснежной улыбкой. Довольная и счастливая… ведь теперь она всецело заполучила моего мужа. – Время подписывать договор и разводиться, Ирочка, - от его слащавого голоса передергивает. – Андрей Алексеевич уже заждался.

- Ты уволена! – обнимаю себя руками, пытаюсь унять дрожь.

Не могу смотреть на нее. Больно до дикого, безумного крика.

- Смешно, - смотрит на меня как на ничтожество… - Перейдем к делу времени нет, - потирает руки.

- У меня не может быть с тобой дел! – выкрикиваю. Но что-то мне подсказывает – они так просто от меня не отстанут. Никто не отпустит добычу.

- Стыдно перед Андреем Алексеевичем за такую истеричку, - вставляет свои пять копеек следователь. – Другая бы нам ноги целовала за такой шанс. А эта неблагодарная… - дальше следуют такие оскорбления в мой адрес, которых я с роду не слышала.

- Ой, - машет рукой Виолетта, - Поиграется да и… - дальше она не договаривает, но это не нужно… все понятно.

- Тут и играть не с кем, а он в жены, - следователь кривится так, словно съел что-то мерзкое.

- Не теряем времени, - Виолетта машет рукой в сторону, около нее сразу вырисовываются два охранника и открывают двери моей камеры. Она забирает из рук Петра Ивановича папку и входит. – Без глупостей, парни на чеку, - предупреждает. – Подписывай, - кидает на постель несколько листов.

- Что это? – вопреки стараниям, мой голос дрожит.

Осознаю, что эти листки навсегда изменят мою судьбу. Назад дороги нет… Выхода нет… Есть только сынок… и боль… ее никогда не унять, раны никогда не заживут… Их будет только больше и больше…

- Договор. Твой билет на выход из тюрьмы, - скрещивает руки и смотрит на меня.

Подхожу к злополучным бумагам. Беру их дрожащей рукой. Читаю… волосы на затылке шевелятся, а глаза… еще немного и выскочат из орбит.