— А Ярославчик когда спустится? — интересуется мама, пока определяется, какую для рыбы вилку нужно взять из нескольких предоставленных.

Ираида, что тенью замерла недалеко от стола и молча наблюдала за нами, прокашливается.

— Ярослав Андреевич отлучился по делам. Он крайне редко обедает в особняке.

— Понимаю, — кивает мама, будто на самом деле понимает. — Для нас, значит, постарался. Столько яств приказал наварить!

— Нет, — слегка мотнув головой, Ираида вновь застывает как статуя. — Повара готовят обед каждый день вне зависимости от того, есть в доме кто-то или нет. Еда должна быть на случай, если Ярослав Андреевич посчитает нужным отобедать дома.

— А если не приезжает?

— Утилизируем.

Такое принять как данность мамина внутренняя императрица не может. Мать округляет глаза и пялится на Ираиду, как на сумасшедшую.

— Кошмар… Столько продуктов на ветер.

***

Ярослав возвращается к вечеру.

Я очень ждала его, но поскольку в особняке еще ориентируюсь плохо, да и нет у меня стремления исследовать здесь каждый угол, нахожусь в комнате, прислушиваясь к шуму за закрытой дверью. За это время я успела разобрать покупки, разложить новые игрушки Матвея и одежду. А чемодан стоит почти нетронутый.

Сын дремлет в кроватке.

Я стою у окна, смотрю невидящим взглядом во двор. Все мои мысли блуждают где-то далеко.

Ярослав сам заходит в комнату, держа в руках ноутбук.

— Привет, — его голос звучит мягче, чем с утра. — Как вы здесь? Ираида сказала, что весь день ты не выходила из комнаты.

— Почти нормально, — пожимаю плечами и заставляю себя отлипнуть от окна. Машинально одернув длинный кардиган, разворачиваюсь к Усольцеву. — Я хотела поговорить.

— Я тоже.

Он проходит в комнату, бросив мимолетный взгляд на спящего Матвея, садится на кровать и распахивает ноутбук.

— Ярослав, — тяжело вздохнув, шагаю к нему ближе. — Не слушай, пожалуйста, что тебе говорит моя мама. Она человек в возрасте, может, соображает смутно. Ты должен понять: Элла и я — две разные девушки. Я не знаю, почему так на нее похожа.

Версию о том, что Усольцев маньяк, который следил за мной, сделал поддельные фото и теперь пытается убедить меня, что я его невеста, предпочитаю не развивать. Она самая безумная из тех, что я выдумала.

— Тогда взгляни на это, — Яр разворачивает ко мне ноутбук и начинает перелистовать снимки. Они достаточно старые. Я вижу себя… совсем малюткой. Сколько мне здесь? Годик, два? Я сижу на коленях у симпатичной женщины с крашенными в белый цвет волосами.

— Это твоя мама — Алевтина Власова, оперная певица. Не мировых масштабов, но весьма успешная. — Открывает следующее фото, на котором изображен мужчина в очках с толстенной оправой. — А это небезызвестный академик Вениамин Держов. Ты была его внебрачной дочерью.

— Нет, — пячусь на шаг.

— У меня есть бумажные оригиналы этих фотографий. Если хочешь — сделаем независимую экспертизу, и ты поймешь, что они настоящие.

— Моя мама — не она…

— А кто? — он захлопывает крышку ноутбука. — Та беспардонная дама? Я вообще не представляю, откуда ты ее взяла, но согласился терпеть, надеясь, что ты рано или поздно вспомнишь правду.

Он говорит настолько убедительно, что я теряюсь.

Ах, если бы не Матвей, я бы могла сомневаться. Но сын мне причудиться не мог. Я слишком его люблю, чтобы придумать себе ребенка. Сколько бы ни прошло лет, мое тело все еще помнит те ощущения, которые я испытала, рожая его.

4. Глава 4

На следующее утро я просыпаюсь от странного чувства, будто кто-то пристально на меня смотрит. Ох, мне мерещится Усольцев. Простонав, растираю ладонями глаза, но его образ не исчезает.