Мои щеки вспыхивают, когда Усольцев ведет меня по ступеням наверх. То, что говорит Ярослав — не моя жизнь. У меня вообще нет отца.

Черный автомобиль представительского класса переливается на закате багровым глянцем. Едва мы выходим из цоколя, как дверца машины плавно распахивается. Из салона к нам спешит мужчина в темном деловом костюме и белой рубашке, застегнутой на все пуговицы.

— Добрый вечер, Элла Вениаминовна. — Открывает заднюю дверь.

Это он мне?

И что дальше? Я, как послушная Элла Вениаминовна, должна сейчас сесть и поехать с ними «домой»?

Меня, кроме одной ночи, о которой я тысячу раз успела пожалеть, с Усольцевым ничего не связывает. Пусть Ярослав богат и красив, как полубог, но он реально меня пугает.

— Отпусти! — выдергиваю руку из его горячего захвата. — Я не Элла и уж тем более не Вениаминовна. Я вызову полицию, у вас будут проблемы!

Усольцев ошарашенно таращится на меня.

— Что я сделал?

— Ты пытаешься выдать меня за ту, кем я не являюсь. Я Брянская Елена Сергеевна и всегда ей была!

У меня трясутся колени и подкашиваются ноги. Кое-как шагаю обратно в цоколь.

Ярослав не преследует, а остается на улице. Закрываюсь в ателье, доделываю срочные заказы, а у самой голова идет кругом.

Ближе к восьми вечера собираюсь домой. Однако, выйдя на улицу, к своему ужасу понимаю — роскошный автомобиль никуда не уехал. Пошатнувшись на лестнице, хватаюсь за поручень. Медлю. Из машины никто не показывается.

Решаю быстренько прошмыгнуть.

Надвинув капюшон пониже, почти бегу в противоположном направлении. Фары машины вспыхивают, освещая участок дорожки, по которому я иду.

Усольцев следит за мной до самого дома, медленно двигаясь по ближней к тротуару полосе. Выезжает во двор.

Я, остановившись у подъезда, лихорадочно пытаюсь достать из сумочки ключи, но руки трясутся, и я роняю связку в снег.

— Значит, Елена Сергеевна отныне живет здесь? — придирчиво окидывает бюджетную высотку взглядом, в которой находится квартира, которую я купила продав старую мамину и добавив материнский капитал.

— Да!.. — вскрикиваю почти от безысходности и посматриваю на приоткрытое окно первого этажа.

Ярослав делает шаг ближе, а у меня сердце подпрыгивает до самого горла. В отличие от господина Усольцева, у меня нет личного водителя и целой армии телохранителей.

От отчаяния кричу:

— …Мам! Мама!

К счастью, она услышала. Подошла к окну и раскрыла створку.

— Здравствуйте, — вежливо приветствует ее Усольцев.

У меня перед глазами все словно в тумане. Пользуюсь, что он отвлекается на маму, торопливо поднимаю ключи и юркаю в подъезд. Забежав в квартиру, суматошно запираю двери на все замки.

— Что это за интересный мужчина тебя провожал? — заинтригованная мама выходит встречать в коридор. — Он ухаживает за тобой?

— Нет, никогда!

— Почему? По-моему, отличная партия. Одет хорошо, машина опять же… иномарка. Видно, что при деньгах, состоялся в жизни.

— Вот именно — при деньгах и связях. — Резкими движениями снимаю куртку. — И, кажется, с огромным букетом причуд! Ему не место рядом с нами.

Шагаю мимо матери прямиком в зал посмотреть на сынишку. Замираю в дверном проеме, наблюдая, как Матвей возится с разноцветными кубиками.

— Тебе уже двадцать три года, — сокрушается мама. — Так еще и с довеском. Еще год-другой — и точно будешь никому не нужна. А здесь такой большой человек появился.

— Оставь свои мечты. Мне он не нужен.

— Почему?

— Потому что это родной папа Матюшки! — на эмоциях выпаливаю.

Правду об отцовстве знала только я.

На ранних сроках беременности пыталась раскрыть душу, но мама стала так кричать едва ли не с пеной у рта, яростно расспрашивать, кто тот «мерзавец». Обвинять меня во всех немыслимых грехах и блуде. Все желание отбила к разговору. Она женщина своеобразная и не всегда тактичная.