– Я хочу поваляться в снегу. – Желание жгло непреодолимо.

– Да вы что, Нина Витальевна! – В голосе Макса проскользнули воспитательские нотки. – У вас шуба потом будет мокрая, намочите сиденье, неудобно же будет.

И я поняла, насколько мир нашей семьи отличается от общепринятого. Мы не привыкли к тому, чтобы «хочется» – пусть нелепое, смешное и несуразное – кто-то пресекал.

Да, мы живем в мире разума. Но «хочется» – выше него. Я вышла из машины прямо в сугроб! Макс смотрел на меня с недоумением, а потом с восторгом. После этого мы отряхнули шубу, ничего страшного не случилось.

Я знала: если бы мои родители не позволяли мне в детстве совершать такие поступки, я не была бы такой свободной и счастливой. Кто не умеет слышать свое «хочется», тот загоняет мечты и желания внутрь себя, а это опасно.

Когда сын был маленьким, он часами играл в ванной. Мы просто подливали ему теплую воду, чтобы не замерз. Нам все говорили:

– Это вредно, нельзя же, чтобы ребенок так долго был в ванной!

– Почему нельзя? – уточняла я у всех.

– Ну-у-у, наверное, это неправильно. – Никто не мог сказать точно, почему нельзя. Просто это было «не как у других».

А ему хотелось играть в теплой воде! И мы разрешали.

Семья – это те люди, которые очень внимательно относятся к твоим «хочется». Потому что весь мир – против наших «дурацких» желаний. Тот, кто с детства научился относиться к собственным желаниям серьезно, будет иметь больший запас сил, терпения и энергии, чтобы добиться своего. Я поняла это очень рано – и очень рано стала применять это правило с собственными детьми.

Когда родилась вторая дочка, старшей был год и десять месяцев. Она очень внимательно смотрела на то, как я кормлю младенца грудью.

– Я тоже хочу! – подошла она ко мне и заглянула в глаза.

Хочется? Пожалуйста! Я дала ей грудь, она попробовала – ей это абсолютно не понравилось. Но затем решила продегустировать соску. Пожалуйста! Бутылочку? Пожалуйста! Завернуть в одеяло как в пеленку? Пожалуйста! Она пролежала несколько минут, честно сложив ручки и ножки, поняла, что ничего интересного в этом нет, – и попросила ее освободить.

Может, поэтому она не ревновала нас к младшей сестре. Она поняла: если ей вдруг захочется чего-то такого, что есть у младшей, у нее это тоже непременно будет. А значит, она сама вправе решать, быть ей завернутой в одеяло или нет. И старшая выбрала свободу движений. Сама – а не под напором родительского «Ты уже большая, зачем тебе это?!»

Иногда желания оказывались просто нелепыми. У девочек была двухъярусная кровать. Наверху – старшая, внизу – младшая.

– Я тоже хочу наверх! – попросилась младшая. – Хотя бы на одну ночь.

Старшая согласилась поменяться. Как мы обкладывали малышку подушками, чтобы она не упала! Как тревожно спали в ту ночь! Но все прошло чудесно. И больше к теме кровати мы не возвращались.

Хотя… нет. Однажды девочки заявили, что хотят спать в чулане. И мы сказали: «Конечно!» В общем, отправив дочерей в чулан, мы с мужем гадали, в какое время ночи они сбегут оттуда в свои кровати.

Сначала все было очень хорошо. Обе две (это любимое обращение моего мужа к дочкам, он так и звал их – «Обе две!») постелили себе одеяла, положили подушки, закрыли дверь… Ну им же туда так сильно хотелось! Темнота, теснота. Романтика, одним словом. В два часа ночи бедные наши девчонки, намучившись в чулане, короткими перебежками вернулись в свои кровати.

Но почему я должна была им это запретить? Почему нельзя? Мы очень не любим слово «нельзя». А любимое слово – «можно». Когда маленькая Старшая Внучка гостила у нас, она стала спрашивать: