Ответом были тишина и неодобрение, неприятно повисшее в воздухе. Сзади раздались шаги и я даже порадовалась, что они наконец отлепились от меня и дружно выдохнули, когда Аня дотронулась до моих запястий и опустила раскинутые руки.

– Никто тебя не обвиняет, ну же, успокойся, хорошо? – она стояла позади, но я узнала этот голос с хрипотцой, только сейчас он был заботливым и даже немного покровительственным. – Тебе надо отдохнуть. Почему бы Полине не остаться сегодня? В детской найдётся лишняя кровать, которую купили на вырост. Я присмотрю за ней, мне не впервой заботиться о младших.

– Но я в порядке! И мне пора домой! – выпалила и побежала к выходу, но Аня поймала уже около вешалки и погладила по плечу – в большом зеркале отразились обе наши фигуры, напоминающие двух любящих сестёр, и она точно была старшей и ответственной, а я младшей и непослушной.

Всё изменилось в мгновение ока, и была бы у меня шерсть на спине, стояла бы дыбом. Сейчас я была испуганным зверьком, а она – охотницей, вот-вот готовой спеть триумфальный аккорд и растерзать ещё тёплую и такую вкусную добычу. Если бы она облизнулась с хищным видом, я бы не удивилась ни капли.

Её ладони, шершавые от постоянного контакта с водой, превратились в дьявольский капкан и я почти безнадёжно стряхнула путы, не желая даже представлять, что каким-то извращённым образом мы с ней можем быть родными сёстрами. Лживое старинное зеркало могло подсовывать свои миражи лишь до тех пор, пока Аня не прикоснулась к моей ключице горячими и сухими пальцами.

Животное чутьё подсказывало, настолько близка опасность, так что я еле сдерживалась, чтобы не вскарабкаться куда-нибудь повыше или даже запрыгнуть на антресоль. Я пока не готова сдаться, Анечка, так что поборемся за каждый глоток кислорода.

В прихожую добрались отстающие – Дима с матерью бросили одинаковые взгляды на нас и потом на мою куртку, всё ещё висевшую на прежнем месте, и я инстинктивно подобрала пятки, забравшись на низенькую обувницу. Думай, Полина. Не позволяй им окружать тебя. Не позволяй прикасаться. Пускай глазеют, раз припёрло, но не более.

– Ты боишься? – Аня и сама расстроена, как глупо это ни звучит, но она прекрасно видит мой страх и всё равно повторяет бестолковый вопрос, надеясь разобраться, кто же я. Ответов нет, но овцой она притворяется роскошно, этого не отнять.

Кажется, я всё-таки сорвалась и зашипела, как придавленная кошка, и уткнулась головой в деревянную панель, чтобы быть подальше от Ани, внушающей поистине катастрофическую жажду побега. Отличный сюжет для городской сумасшедшей – быть запертой у соседей и не иметь возможности прервать вынужденный отпуск.

Я лихорадочно нащупала телефон и хотела позвать на помощь, но меня подхватили сразу за все конечности и бесцеремонно поволокли обратно на диван в гостиной, хотя я и лягнула кого-то, не разбирая персоналий, и насладилась слабым стоном – Дима схлопотал под дых.

– Почему она так реагирует? – Горюнова тоже достала телефон , но сердито сунула обратно.– Вы видите то же, что и я? Девочка боится нашу няню? – она пресекла мой новый порыв освободиться, – Аня, да не стой столбом, помогай тащить её!

– Отпустите! – я выдала членораздельное слово, но оно потонуло в потоке невнятных восклицаний из-за нашей маленькой потасовки. Наконец я опять на знакомом диване, но теперь меня крепко держат три пары рук, словно я одержима бесами.

– Ну и что дальше? – Дима спросил обо мне свою мать, как будто я сломанная игрушка и нужен совет по ремонту.

– Да я понятия не имею! – Горюнова резко дунула на упавшую на лоб чёлку и покосилась на няню, – Сможете подержать как следует? Я позвоню её родителям.