В связи с опалой и ссылкой Меншикова оживились императорские родственники, которых ранее всесильный фаворит держал на расстоянии от трона. Наконец-то получила возможность приехать в Россию двоюродная тетка Петра II, курляндская герцогиня Анна Ивановна, она была приглашена в Москву на предстоящую церемонию коронации государя. Рвалась увидеть «любимого внука» и бабушка императора Евдокия Федоровна Лопухина, которая, несмотря на свое уже давнее пострижение в монастырь под именем инокини Елены, продолжала считать себя царицей и законной вдовой Петра I. Внук освободил ее из Шлиссельбургской крепости и поселил в московском монастыре. Но ей хотелось если не полного, то хотя бы частичного реванша, почестей, богатства, комфорта. Петр и Наталья, никогда не видевшие свою бабушку, не особенно стремились сближаться с почтенной старушкой, а тем более слушаться ее распоряжений. Но во время коронационной поездки в Москву избежать встречи было невозможно из соображений приличия. Брат и сестра посетили Евдокию Федоровну в монастыре. Но при этом демонстративно взяли с собой царевну Елизавету Петровну, чтобы бабушка не увлекалась политическими фантазиями. Тем не менее Петр II терпеливо выслушал наставления Евдокии, касавшиеся его поведения и необходимости жениться и жить в честном браке. Паче чаяния Лопухиной, ее не взяли ко двору, но она получила от внука весьма солидное годовое содержание в 60 тысяч рублей и 2 тысячи дворов с крепостными крестьянами. Не была забыта Петром и его вторая бабушка, с материнской стороны. Герцогиня бланкенбургская получила от внука пенсию в 15 тысяч рублей в год. Любопытно, что в письмах императору и его приближенным обе бабушки, и русская и немецкая, одинаково выражали обеспокоенность тем, что юный император совсем не бережет свое здоровье и порой ведет себя недостойно монарха великой державы.

После отъезда Меншикова в ссылку довольно быстро стали налаживаться отношения императора и с его старшей теткой, голштинской герцогиней Анной Петровной, недавней соперницей в борьбе за обладание троном. В феврале 1728 года у Анны родился сын Петр (ему будет суждено стать русским императором Петром III), и к Петру II обратились с просьбой стать его крестным. Голштинский посол, майор Дитмар, доставивший радостное известие, получил в награду от императора 300 червонных, при российском дворе был устроен роскошный бал. А придворный епископ Феофан Прокопович, словно предвидя императорское будущее новорожденного, писал его родителям:

«Родился Петру Первому внук, Второму – брат, августейшим и державнейшим сродникам и ближним – краса и приращение, Российской державе – опора и, как заставляет ожидать его кровное происхождение, великих дел величайшая надежда».

Но рождение нового члена императорской семьи оказалось сопряжено и с очередной утратой. Анна Петровна так радовалась рождению наследника, что проявила излишнее легкомыслие по отношению к своему здоровью. В день крещения новорожденного голштинского герцога в Киле она захотела во всей красе увидеть праздничную иллюминацию и фейерверк и, вопреки советам фрейлин, велела открыть окна в своих покоях. Ночь была сырой и холодной, герцогиня, простоявшая довольно долго у широко распахнутого окна, сильно простудилась и скончалась через десять дней после крестин своего сына. Перед смертью она просила похоронить ее в Петербурге, возле родителей. Ее последнюю волю племянник-император выполнил. За останками Анны Петровны были отправлены корабль «Рафаил» и фрегат «Крейсер», которые и перевезли тело герцогини на родину. Ее маленький сын остался пока в Голштинии на попечении своего отца – герцога.