Мария Шмидт замолчала. Дочь и мать друг друга прекрасно поняли. В условиях жизни в социалистической стране, где спецслужбы не гнушались устанавливать прослушки в домах неугодных власти людей, или тех, кто в силу своей деятельности вызывал у них подозрение, даже в своём собственном доме говорить было небезопасно.

Ведь после Второй мировой войны население Германии неожиданно оказалось по разные стороны баррикад. В 1961 году и вовсе всего за одну ночь возвели знаменитую Берлинскую стену, которая поделила город на две части. Восточным немцам запрещалось смотреть ТВ ФРГ, слушать “Радио Свобода”, разговаривать по телефону с родными, которые остались в Западной Германии, в общем, все связи были оборваны.

Но к началу 80-ых годов ситуация стала понемногу меняться. Власти разрешили слушать западное радио и даже, если на то имелась уважительная причина, навещать родственников. Конечно, грех было бы этим не воспользоваться. Мало ли, как может измениться ситуация?

- Может, мама, лучше вы съездите? – Ангела посмотрела на мать с нежностью. – И сестру свою повидали бы, и немного развеялись.

- Я бы хотела, доченька, чтоб ты немного отдохнула, – ответила женщина. – Кроме работы что ты видишь?

- Но я не могу поехать, мама, – возразила девушка, которая надеялась в ближайшее время ещё раз увидеться с Амиром Сафаровым. – Фрау Кох в отпуске, и меня заменить некем.

- Тогда поезжай, когда у фрау Кох закончится отпуск, – предложила фрау Шмидт дочери. – Я обещала Гретхен перезвонить.

- Ну так порадуйте мою любимую тётушку, мама! – воскликнула Ангела, и сама почувствовала, что её голос, в котором прозвучала явная досада, выдал её с головой. Поэтому девушка добавила:

- Вы же понимаете, мамочка, тётя Гретхен будет на седьмом небе от счастья, если увидит вас. Ну а я к ним съезжу как-нибудь в следующий раз.

- Не влюбилась ли ты случаем, доченька? – фрау Шмидт внимательно посмотрела на дочь.

В условиях всевозможных ограничений, с которыми были вынуждены мириться жители Восточной Германии, поездка в капстрану являлась мечтой для многих немцев. Гретхен в разговоре пожаловалась, что плохо себя чувствует, и, дескать, поэтому она хочет успеть повидаться с близкими.

Однако Мария Шмидт хорошо знала свою сестру и догадалась, что Гретхен сказала это специально на случай, если их разговор будет прослушиваться. А поскольку власти, скорее всего, двух членов одной семьи из страны выпускать побоятся, любящей матери хотелось, чтобы дочь повидала, как живут люди за кордоном. Оказаться на месте Ангелы была бы счастлива любая девушка. Нежелание дочери ехать в ФРГ выглядело очень странно.

- Нет-нет, мама, – кажется, Ангела ответила слишком поспешно, да ещё и опустила голову. Нежные щёки девушки покрылись румянцем, и это не осталось незамеченным её матерью.

- Не стесняйся, доченька, в твоём возрасте такое возможно, – тщательно подбирая слова, сказала женщина. – Главное, помни: береги свою девичью честь до свадьбы.

- Конечно, мама, – не поднимая глаз, ответила Ангела.

- Надеюсь, Гела, – коротко вздохнув и собираясь выйти из комнаты, сказала фрау Шмидт, – что присущее тебе благоразумие, дочь моя, тебя не оставит, и ты не подведёшь нас с папой. Да хранит тебя Создатель!

После ухода матери Ангела ещё долго сидела в стареньком низком кресле, закутавшись в плед в бело-коричневую клетку. Перед её глазами стояло умное смуглое лицо с твёрдым волевым подбородком, с высокими скулами и чётко-очерченными, чувственными губами, которые так и манили к себе невинную девушку, ещё не успевшую познать любви.