Нет уж, решила Вера, куда разумнее пока что секрет попридержать. Ну и пусть в свидетельстве о рождении у ребенка будет прочерк. Зато всегда останется возможность для маневра. Допустим, найти младенцу другого – более выгодного отца. Или подождать, когда Кирилл (если ему повезет!) станет мегазвездой. С совсем иным уровнем доходов. Вот тогда и предъявим господину Бодрых внебрачного ребеночка. Стребуем или огромные алименты, или не менее впечатляющие отступные. К тому же какой будет пиар!

Вера аж облизнулась.

Дай Галине Кругловой волю – она бы вообще из дома не выползала. Особенно сейчас. Митенькины одноклассники выросли, превратились в симпатичных парней, здороваются всегда вежливо, а она еле сдерживается, чтоб не заплакать. Один из приятелей сына вообще женился, выгуливает младенчика. Однажды решил похвастаться, извлек трогательного бутуза из коляски, сообщил рост и вес. Галина изо всех сил старалась светски улыбаться в ответ, хотя душу в клочья раздирало. Ей-то внуков уже не увидать. Никогда.

И с каждом годом становилось все тоскливее. Да еще народ лучше жить, что ли, стал, рожают одного за одним. На детской площадке столпотворение, и вообще, куда ни взгляни, обязательно натолкнешься на малыша, сравнишь его с Митенькой, расстроишься. Хоть даже за хлебом не выходи.

Галя и старалась обходиться не портившимися продуктами из Вериных подношений. Опять же, экономия. Пенсия у нее несерьезная, а Митина могилка должна выглядеть самой холеной и аккуратной на всем кладбище.

…Сейчас тоже вышла в магазин не для себя – для сына. Приснился ей накануне Митенька – каким ушел от нее, одиннадцатилетним мальчишкой. Грустный, бледненький, щечки худые. «Сыночка, плохо тебе?» – всполошилась она. «Нет, мам, нормально, – серьезно откликнулся мальчик. – Просто скучаю. По тебе, по дому, по друзьям. А еще пирожков хочется с корицей, как ты делала».

И растаяло видение. А Галина, проснувшись, даже завтракать не стала. Отыскала в выцветшем блокнотике давно забытый рецепт, составила список продуктов – и помчалась в магазин. Она сегодня же испечет Митино любимое лакомство и отвезет ему на могилку.

Шла Галина, чтоб никого вокруг не видеть, очень быстро, опустив глаза долу. Полностью не абстрагируешься, но хотя бы многочисленные детские площадки на пути к продуктовому в поле зрения не попадают. Ночью прошел дождь, она ловко маневрировала между лужами… но вдруг взгляд споткнулся о неправильное. Человек. Мужчина, одетый с виду прилично, лежит прямо в грязи. На животе, уткнув лицо в ладони.

Первым желанием было просто пройти мимо. Но Галина тут же устыдилась своего порыва: Митя бы ее за такое равнодушие осудил. Она растерянно осмотрелась. Может, поблизости найдется страж порядка? Врач? Или хотя бы кто-то молодой, кто решительно бросится на помощь?

Но увидела она только спешащих мимо малышей – класс первый-второй, не старше. Дети лишь слегка притормозили у неподвижно лежащего тела. Один из мальчишек присел, бесстрашно пощекотал мужчину под мышкой. Тот зашевелился, что-то замычал.

– Бе-бе-бе, алкаш! – передразнили дети.

Расхохотались, поспешили дальше.

– Как вам не стыдно! – крикнула вслед Галина.

Ее Митя никогда бы так не поступил. Но мальчишки из времени нынешнего на упрек даже не обернулись.

Пришлось самой опускаться на корточки, склоняться к лежащему.

Галина потрепала его по плечу, робко позвала:

– Мужчина.

Тот, не открывая глаз, пробурчал:

– Да отстаньте вы все!

Спиртным от него пахло, но не фатально, как от совсем уж алкоголика. А еще Галина с удивлением уловила запах недавно выстиранной одежды. Да и вообще мужичок, хотя лежит в грязи, на опустившегося бомжа не похож. Ветровка не новая, но целая, и даже воротничок у рубашки наглажен.