– А что мне даст эта благотворительность? Это мой праздник, дядюшка. И если даже мой дорогой прадед Малькольм перевернется в гробу, сегодня ночью я развлекаюсь как хочу.

В восторге от такого ответа, я наклонилась и поцеловала его:

– Я рада видеть тебя таким, Барт. Это действительно твой день… А какие мы приготовили тебе подарки – ты прямо глаза вытаращишь!

– Наверно, – сказал он со смехом. – Я вижу, какой грудой они нагромождены там на столе. Мы их откроем, когда прибудут гости, перед тем, как начнется представление.

Сидящий напротив меня Джори озабоченно посмотрел в глаза Мелоди:

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

– Да, – прошептала она. – Только мне очень бы хотелось самой исполнить роль Далилы. Так странно видеть, что ты танцуешь с другой.

– Когда родится ребенок, мы снова будем танцевать вместе, – сказал он и поцеловал ее.

Она с обожанием смотрела ему вслед, когда он снова пошел репетировать с Синди.

А с лица Барта разом пропало счастливое выражение.

Без конца приходили доставщики с подарками для Барта. Прибыло много его однокашников из Гарварда с женами или подружками. Те, кто не смог приехать, прислали подарки. Барт входил и выходил, иногда даже пробегал, стараясь встретиться со всеми и успеть повсюду. Дюжинами подносились букеты цветов. Доставщики продуктов заполнили кухню, так что я почувствовала там себя нежелательным гостем, когда зашла, чтобы приготовить себе какую-нибудь закуску на полдник. Потом Барт подхватил меня под руку и провел по всем комнатам, которые были буквально наводнены цветами.

– Как ты думаешь, на моих друзей все это произведет впечатление? – с беспокойством спросил он. – Знаешь, я, честно говоря, здорово хвалился этим домом перед своими однокашниками. Они ожидают увидеть нечто из ряда вон выходящее.

Я еще раз огляделась вокруг. В доме, готовом к празднику, всегда красиво, есть на что полюбоваться. А ожидающий бала Фоксворт-холл был просто потрясающим, масса свежих цветов оживляла его, привносила в обстановку тепло и очарование. Хрусталь сверкал, серебро мерцало, медь сияла… О да, этот дом мог поспорить с лучшими дворцами.

– Дорогой, перестань волноваться. Лучше и быть не может. Дом великолепен, твои декораторы все сделали изумительно. Не сомневайся ни на секунду, друзья твои будут потрясены. Смотрители хорошо следили за домом все эти годы, и то, что здесь никто не жил, только пошло на пользу парку, всем газонам и лужайкам – все кустарники и цветы хорошо укоренились, трава загустела.

Но он уже не слушал меня и смотрел куда-то поверх моей головы, слегка нахмурясь.

– Знаешь, мама, – тихо сказал он. – Я еще некоторое время пошумлю здесь, когда уедешь ты с твоим братом, а также Мелоди и Джори. Очень хорошо, что объявился дядюшка Джоэл, он и останется здесь жить до самой смерти.

Я слушала его со стесненным сердцем. Имя Синди не было упомянуто, он ее отбросил, как всегда.

– Неужели ты действительно так любишь Джоэла? Сегодня утром мне показалось, что он раздражает тебя своими монашескими привычками.

Его темные глаза посуровели, лицо помрачнело.

– Мой дядюшка помог мне найти себя, мама, и если иногда я раздраженно разговариваю с ним, то только потому, что у меня нет четкого представления о своем будущем. Он не может изменить свои привычки, приобретенные им за годы жизни в монастыре, где монахам не разрешалось громко разговаривать, а можно было только читать молитвы вслух и петь на богослужениях. Он немного рассказывал мне об этой жизни, мне кажется, там очень тоскливо и мрачно… Но он говорит, что нашел там мир для души, поверил в Бога и вечную жизнь.