Барт с гордостью показывал мне, как можно поддерживать связь почти со всем миром, находясь в своем офисе, – следует только нажать кнопку, включив программу «Информация». Лишь сейчас я узнала, что как-то летом он два месяца изучал программирование.

– Зато теперь, мама, я могу отдавать все распоряжения о покупке и продаже акций или недвижимости, используя точные данные непосредственно с компьютера. Я намерен этим заниматься, пока не открою собственную юридическую фирму. – Он произнес это задумчиво, даже с оттенком сомнения.

Я подумала в этот момент, что он поступил в Гарвард только потому, что в свое время там учился его отец. А на самом деле юриспруденция не представляет для него интереса, ведь интересуется он только финансовыми вопросами и «деланием денег». Делать деньги – его призвание.

– Разве у тебя недостаточно денег, Барт? Разве ты не можешь купить все, что захочешь?

Какое-то мальчишеское простодушие и грусть отразились в его глазах.

– Деньги мне нужны для самоутверждения, для того, чтобы меня уважали, мама. У меня нет других талантов. Я не умею танцевать, как ты, как Джори. Я не смогу достаточно достоверно изобразить цветок, а тем более человека.

Вероятно, он намекал на любительскую живопись Криса.

– Когда я захожу в музеи или художественные галереи, я не ощущаю благоговения перед силой искусства. Я не вижу ничего замечательного в «Моне Лизе». Я вижу только бледнолицую, не очень красивую женщину, которая, по-моему, не может никого возбудить. Я не способен оценить классическую музыку, да и любую другую… Говорят, правда, что у меня неплохой голос. Я часто пел, когда был ребенком. Я был бестолковым в детстве, да? Часто смешил тебя своими глупостями? – Он трогательно улыбнулся и умоляюще протянул ко мне руки. – У меня нет таланта художника или артиста, и поэтому я освоил единственное, что хорошо понимал, – язык цифр, а цифры являются для меня олицетворением денег, долларов и центов. Даже в музеях я мог восхищаться только одним – драгоценными камнями и золотом. – Его глаза засверкали. – Блеск и сияние алмазов, рубинов, изумрудов, жемчуга – вот это я способен воспринять. Золото, горы золота – это я могу понять. Я вижу красоту золота, серебра, меди и нефти. Знаешь, я ездил в Вашингтон только для того, чтобы увидеть, как чеканят монеты из золота. Какое я испытал бы наслаждение, если бы вдруг все золото стало принадлежать мне!

Восхищение мое прошло, и меня вдруг охватила жалость к моему сыну.

– А женщины, Барт? А любовь? А семья, дети? Друзья? Тебе не хочется влюбиться и жениться?

Несколько секунд он бездумно смотрел в пространство, постукивая по столу сильными пальцами, потом поднялся и подошел к широкому, во всю стену, окну, посмотрел на газоны и далекие горы в голубой дымке.

– Я знаю, что такое секс, мама. Я испытал это. Не ожидал получить удовольствие от этого, но получил. Я почувствовал, что тело может оказаться сильнее воли. Но я никогда не любил. Не представляю, как можно быть преданным одной женщине, когда вокруг много других, не менее красивых, и стоит только пожелать… Когда мимо меня проходит красивая девушка, я оборачиваюсь и смотрю ей вслед, и почти всегда она делает то же самое: оборачивается и смотрит на меня. Их так легко заполучить в свою постель – отказа не будет. – Он замолчал и взглянул на меня. – Я просто пользуюсь женщинами, если мне надо, и иногда сам себя стыжусь. Я беру их и затем отбрасываю, как ненужную вещь. А когда после я встречаю их, то не узнаю, не надо даже притворяться. Все они потом ненавидят меня.