Из-за поворота с детской коляской вырулил молодой папаша. Ну, как молодой — мужчина лет тридцати, максимум тридцати пяти. Но, судя по его внешнему виду, опыта отцовства у него было не так уж и много — уставший, не выспавшийся, замученный и какой-то заторможенный. То, что нужно!

Марина дождалась, пока папашка приблизится к ней на приличное расстояние, встала со скамейки и прогулочным шагом двинулась в нескольких метрах спереди коляски. Прошла пару десятков шагов, выждала подходящий момент, достала из сумочки ключи от дома и «случайно» обронила их себе под ноги. Наклонилась, не сгибая колени, и медленно потянулась к связке ключей, успев краем глаза заметить замершего на месте позади неё молодого отца с открытым ртом и спешащую к нему на помощь пухленькую женщину с перекошенным от ярости лицом.

Девушка резко выпрямилась, одёрнула юбку, зло оглянулась на мужчину, словно он был в чём-то виноват, и торопливо побежала по парковой аллее в сторону оставленной на парковке машины. Ну уж нет! Кажется, она немного переоценила себя. Одно дело — в темноте и украдкой, когда никто не видит, и совсем другое — посреди бела дня, когда вокруг куча людей и любопытных глаз. А ещё мамашек, старушек и поборников морали. Ну уж нет!

— Значит, родители... Да, так будет и проще, и спокойнее... — пробормотала себе под нос брюнетка, ещё раз оглянулась на всякий случай и слегка ускорила шаг. Показывать жопы в парках — это явно не её...

Марина запрыгнула на водительское сидение своего любимого автомобиля, заблокировала двери и уткнулась в телефон, изучая планы на день и последние новостные сводки. Где-то на страницах интернета ей на глаза попалась статья о выставке картин. Девушка ненадолго вспомнила своё старое хобби и сколько времени на него когда-то потратила. До ломоты в пальцах захотелось снова взять в руки кисть и пройтись красками по белому холсту, оставляя на нём уникальные масляные следы.

Брюнетка тряхнула головой, отложила телефон в сторону, запустила двигатель и уверенно повела авто в сторону Бёснера, который совсем недавно открылся в их городе. А ведь только там сейчас можно купить настоящие немецкие краски, точно такие, какие она использовала во время учёбы и какие всегда нахваливал её учитель по искусству.

Поход по магазину выдался плодотворным, но максимально экономным. Марина купила пару холстов, палитру, комплект кистей и небольшой набор красок. Вернулась домой, достала из чулана свой старенький мольберт, сдула с него пыль, привела в порядок, отрегулировала, выбрала солнечное место в доме, замешала краски и принялась рисовать.

Ближе к пяти позвонил Костя, обрадовал жену ранним возвращением с работы и пообещал заехать за сыном в детский сад. Марина отложила кисти и пошла готовить ужин своим мужчинам.

Через час в дом ввалились два шумных, голодных мужика, похвалили мамину недоделанную картину, помыли руки и накинулись на еду, словно их месяц морили голодом.

— Дорогой. Мы сегодня едем к родителям с ночёвкой, — забросила удочку Марина, едва муж утолил первый голод.

— Зачем? — подозрительно поинтересовался супруг, не донеся куриную ножку до рта.

— Мама позвала. Соскучилась.

— Ну, милая... — начал канючить Костя. — Ты же знаешь, у меня с твоей мамой не всё гладко. Да и с отцом тоже...

— Опять? — усмехнулась Марина, стараясь удержать строгое выражение на лице. — Ты снова не хочешь ехать?

— Придумай что-нибудь. Ты же у меня умничка!

— Прошлый раз у тебя болел живот, позапрошлый голова... Что ещё мне придумать?

— Ну, Марин...

— Макар, — Марина обернулась к сыну, ища у него поддержку, — ну ты хоть со мной?