– Его? Почему ты так уверен, что это будет мальчик?

Флориано усмехнулся и пожал плечами.

– Извини, я оговорился. Хотя могу сказать, что было бы здорово заполучить маленького болельщика, который разделил бы со мной страсть к футбольному клубу «Ботафого».

– Согласна. Тогда ты будешь меньше донимать меня своими футбольными страстями.

– О, да. Полагаю, теперь тебя нужно оставить в покое, чтобы ты смогла приступить к чтению дневника?

– Спасибо, Флориано.

– Не за что. Помни, что я рядом, если понадоблюсь.

Он направился к открытой двустворчатой двери и закрыл ее за собой. Майя обвела взглядом пустую комнату, прежде чем подойти к дивану с рукописью в руке. Тишина, нарушаемая лишь ровным тихим гулом двигателей «Титана», располагала к тому, чем она собиралась заняться.

1929 г.

Булонь-Бийанкур,

Париж, Франция

Мсье Ландовски посчитал нужным выйти из своей мастерской и встретить меня и Эвелин после нашего возвращения из Парижской консерватории.

– Ну, как все прошло? – осведомился он, как мне показалось, с неподдельным интересом.

– Мсье Иван объявил Бо исключительно одаренным и согласился обучать его два раза в неделю, – ответила Эвелин.

Выражение лица мсье Ландовски застало меня врасплох. Его глаза засияли, и он расплылся в широкой улыбке.

– Превосходно! Мои поздравления, мальчик, вполне заслуженные. – Он взял мою руку и энергично встряхнул ее. На моих губах тоже появилась невольная улыбка. Прошло так много времени с тех пор, как другой человек выказывал интерес к моему благополучию, что я не знал, как реагировать.

– Это добрая весть, – продолжал Ландовски. – С твоего разрешения, сегодня за ужином я подниму тост в твою честь и расскажу семье о твоих успехах.

Я достал из кармана листок бумаги, написал одно слово и протянул мсье Ландовски.

«Деньги?»

– Юный мсье, один творческий человек почитает за честь для себя помогать другому творческому человеку. Мне выпала удача, мои заказы чрезвычайно щедро оплачиваются, и я без колебаний помогу тебе.

«Спасибо, мсье», – написал я, борясь со слезами.

– Тебе известно о Prix Blumenthal, мальчик? – Я покачал головой. – Это крупная денежная премия, учрежденная американской благотворительницей Флоренс Блюменталь и ее мужем Джорджем для юных художников, скульпторов, писателей или музыкантов. Я – один из членов жюри здесь, во Франции. Мне всегда было немного… неловко заведовать раздачей чужих денег, но в данном случае я буду рад оказать личное содействие. Кроме того, я уверен, что однажды ты сам сможешь помогать другим. Не забывай об этом, мой мальчик.

Я выразительно кивнул.

В тот вечер все члены семьи Ландовски были искренними в своих поздравлениях, кроме Марселя, который выглядел так, словно наелся кислого крыжовника.

Лежа в постели, я размышлял о том, как мне повезло рухнуть без сил в саду именно этого дома. Я был настолько обессилен лихорадкой и изможден от голода, что просто упал, где стоял, и заполз под ближайшую живую изгородь для укрытия. Если бы эта изгородь принадлежала кому-то другому, то мою участь могла бы решить местная жандармерия. Меня бы отправили в сиротский приют, в работный дом или даже в психиатрическую клинику, ведь я отказывался говорить. Но, разумеется, скорее всего, в ту ночь я бы просто умер под звездным небом Франции. Вместо этого Бел стала моей спасительницей и ангелом-хранителем. Она нашла меня, но было ли это случайностью? Я подумал о Семи Сестрах, моих звездных блюстительницах. Возможно, это они прислали Бел ко мне и оберегали меня во время моего невероятного путешествия…