— Да не шлюха она, — я кивнул на цацки, отогнул край шубы, после чего Рустик присвистнул и стал щупать пульс.

— Босс, — друг всегда выстраивал дистанцию, прежде чем высказать что-то, что может мне не понравиться. — А может, надо было её… Того?

— Пульс есть? — захрипел я, наклоняясь к Рустаму так близко, чтобы он кожей впитал мой гнев.

— Есть…

— Тогда какого хрена ты лясы точишь? Забирай её и неси в лесничий домик! Забыл уже, да? Может, и жену твою надо было… Того!

— Заткнулся, извинился, в ножки поклонился, — Рустам вытащил девку, а я еще долго смотрел на белоснежную сорочку, изуродованную чужой кровью…

2. Глава 2.

— Ну и дерьмо! — Рустам уже на пятый раз рассматривал ролик с видеорегистратора. Шерлока, мля, из себя строил, хотя на записи отчетливо было видно, как из непроглядной пелены вьюги выныривает девушка в белой шубе и замертво падает под колёса тачки. — И ведь не доказать, что это не ты её бампером протаранил.

— А кому ты доказывать собрался? — я сдернул с себя окровавленную рубашку и бросил в огонь камина. — Чёрт! Запонки…

— Не обеднеешь. К ментам нельзя идти, Вадь.

— Да ты что? А я хотел в 112 звонить уже! — содрал с себя и брюки, отправившись голяком в ванную. Встал под ледяной душ, надеясь, что мозг хоть чуть-чуть начнёт работать.

— Кто, млять, она такая? — Рустам, очевидно, решил после произошедшего приглядывать за мной тщательнее, раз вторгся в ванную.

— Это ты мне скажи! Ты начальник службы безопасности, вот иди и думай! — заорал я с такой силой, что стёкла душевой жалостно заверещали.

— Может, не доживёт? — друг шумно выдохнул и удалился.

Может, и не доживёт…

Я стоял под сильным обжигающим водопадом, изредка делая его прохладнее, до тех пор, пока ритм сердца не восстановился, и только после этого вырубил воду.

Хоть это и редкость, но в чём-то Рустам прав. Нет тела – нет дела. Но и оставлять её на обочине нельзя было, я хоть и зверь, но на подобную дичь по отношению к женщине все же не способен.

Девчонке-то от силы лет двадцать. Даже сквозь уродство «мужской» любви видно, что конфеткой была, а то, что это мужики сотворили, сомнений у меня и вовсе не было.

Не дала. Отвергла. Изменила…

Поводов уйма, а средство всегда одно – кулак.

Но проблема в том, что меня это не должно касаться! Позажигала на даче у какого-нибудь зелёного отпрыска местной шишки, вот тебе и скорая расплата. Отымели, цацки нацепили и на вольные хлеба отпустили.

Вот в этом-то и дело… Девка дошла! Видел я тот ролик, где она барахтается босыми ногами по ледовому насту, лишь бы успеть. И успела. Дура! Ведь на скользкой дороге машина может повести себя как угодно! Вместо помощи можно и коньки отбросить. Вот только ощущение, что терять ей уже было нечего, было настолько явным, что, вновь и вновь просматривая, как она борется за свою жизнь, сердце замирало от ужаса, который она, должно быть, испытывала.

Многое доводилось видеть. И то, как от страха люди застывали на месте, смиряясь с незавидной судьбой и неминуемой смертью, и душераздирающие истерики, в приступах которых жертвы готовы были на всё, лишь бы шкуру свою спасти. Но видеть, как женщина выцарапывает у «клюкастой» своё право дышать — никогда.

Итак…

Если менты не узнают, то в сводках этот инцидент значиться не будет. А если будет тихо, то и ублюдки расслабятся, радуясь, что найдут этот юный «подснежник» теперь только весной, когда снег сойдет. Тогда… Тогда искать её будут только родственники.

— Рус! — заорал я, прекрасно зная, что тот топчется под дверью.

— Да.

— Мониторь сводки пропавших.