— Нина, угомонись, ты пугаешь гостей, — шепнул ей на ухо, поднимаясь с кресла. А когда она ослабила хват, то буквально выбежал на балкон, с жадностью глотая морозный воздух. Нина уже год ноет, чтобы утеплить террасу и окончательно выжечь весь кислород из квартиры. Не дом, а баня.

Баня…

В нос ударил фантомный аромат можжевеловых веников и тонкий аромат сладкой карамели с солоноватой примесью крови. Крошечка…

— Ну? Говорят, ты все же добился своего? — отец и братьями сидели в мягких креслах, смотря на ночной город, накрываемый очередным снежным циклоном. Острые пики высоток стали похожи на сахарные леденцы, а фары проезжающих по центральному проспекту машин теперь напоминали светящуюся монолитную ленту на новогодней ели.

— Да, металл уже отгружен, — я закурил, пытаясь перебить табаком этот зудящий в носу аромат.

— Вадик, — Вова прокашлялся, оценив тяжелый взгляд отца, и повернулся ко мне. — Говорят, ты авиационный завод покупаешь? И аэропорт в каком-то Мухосранске?

— Допустим, — еле сдержал мышцы рта, чтобы не выронить улыбку. Интересно… А кто это у нас такой болтливый?

— Зачем тебе это? — Владислав тоже встал, преграждая мне обзор зимнего пейзажа. — За последние пять лет ты уже во все сферы руку свою запустил. Неразумно это, уж поверь старшему брату. Лучше сосредоточиться на чём-то одном. Денег у тебя уже на три жизни вперёд, — невесело усмехнулся брат. — Обогнал нас по всем фронтам, так сказать. Молча, незаметно, даже как-то обидно порой становится.

Обидно? Хм… Когда я купил нефтепереработку, они говорили, что это дохлая сфера, требующая больших вложений, а выхлоп я получу, уже будучи глубоко под землёй. Но мой комбинат запыхтел уже через год, новое оборудование окупилось мгновенно, потому что я лично объезжал небольшие города, ища нужные мне контракты. Потом был аграрный комплекс с небольшой фермой, и тогда родные мне в один голос твердили, что я солью туда все деньги, до того как вырастет первый бычок и испечется буханка хлеба. Но и тут промах… Мою говядину закупают столичные рестораны, выдавая свежесть и отменность продукции за мастерство «мишленовских» поваров. Было обидно с первым бизнесом, в который они не верили и, как следствие, отказались быть в доле, а потом…

Смирился. Они старой формации. Кругозор у них работает, как компас. Указывает только в одном направлении, а мир наш огромный, возможности безграничны, а вот время, когда ты можешь насладиться достижениями, не резиновое.

— Что ты хмуришься, как Верка? — отец склонился, призывая меня повернуть голову. — К тебе уже давно приковано внимание, ты понимаешь? Жадность губит, Вадик!

— Пап, а что такое жадность? — я прикурил вторую, потому что звенящий аромат сладких карамелек до сих пор зудел в носу. — Я делюсь, причем со всеми! Мухосранск, как вы говорите, получит новый аэропорт, базовая авиакомпания сможет расширить авиапарк, потому что современный ангар для технического обслуживания уже почти готов. А ещё там впервые за тридцать лет смогла приземлиться санавиация. Так в чем жадность?

— Не всем по нраву твой стремительный бег по пунктам Форбс, — Вовка похлопал отца по плечу в попытке вернуть его обратно в роль родителя, а не дознавателя. — Но ты не думай, Вадь, мы мозг тебе промываем исключительно из родственных переживаний. Просто уж очень резко ты приподнялся за последний год. Куда не плюнь, ВДВ, причём младшенький. Обидно, да…

Вовка сел рядом со мной, с силой ударил по колену, а потом перекинул руку и зажал её под мышкой, как в детстве, с силой елозя кулаком по волосам.