И вот сейчас, когда я уже здесь, мне в целом безразлична ситуация. Даже думаю, что провести семь ночей с незнакомым человеком — невеликая плата за мою и Светину свободу. Меня заверили, что подругу отпустят, а наших родителей не тронут, если всё пройдёт так, как этим ублюдкам надо. А надо им, чтобы клиент был максимально доволен и удовлетворён. Ну и, конечно, чтобы я помалкивала о причинах моего появления здесь. Не говорила никому правду ни сейчас, ни потом, когда всё кончится.

А так… Если этот клиент не обладает специфическими пристрастиями и не будет меня калечить, — всё терпимо. Могло быть хуже. И неважно даже, если он противный и вонючий сам по себе. Кстати, я могла бы узнать это, пробив в интернете, ведь телефон у меня не отнимали. И без того пригрозили так, что не рискну себя освобождать.

Но что ж… Я так и не узнала, кто купил меня на семь дней. И даже сейчас, когда осознаю это, не начинаю гуглить.

Вместо этого позволяю себя обслуживать снующим туда-сюда по особняку людям. Прикольно, двадцать первый век, а тут целый особняк с садом и слугами, как во дворце каком-то. Впрочем, неудивительно, ведь такой огромный дом и территория вокруг нуждаются в особенном уходе. Интересно только, эти люди тут на постоянной основе, или нанимаются лишь периодически?

В любом случае, они обо мне знают. Достаточно, чтобы вкусно накормить, проводить в ванную и выдать мне комплект белья, в котором я должна встречать хозяина. Причём только в нём, больше ни в чём.

Чёрное кружево. Как банально. Интересно только, у него бельё было подготовлено подо все размеры? Ведь он не знает, кого ему приведут. Как мне дали знать, этот Мирон заказал «лучшую», ту, за которую предложат максимум на аукционе. Типа он перебивает эту ставку в десять раз, забирая девушку на неделю.

Что ж, видимо, я имею дело с богатым фетишистом, для которого подобный вызов не впервой. И бельё покупает разных размеров, всяко пригодится на ту или иную девушку. А если нет, выбросит, для него это мелочь. Хотя бельё явно качественное, за него отгрохано немало — я ведь сама его распаковала и видела фирму. К тому же, ткань говорит сама за себя. У меня в жизни ничего настолько приятного на руках не было, не говоря уж, чтобы мне принадлежало. Даже платье на университетском балу гораздо скромнее было, хотя я до сегодняшнего дня считала его самой роскошной вещью в моей жизни.

Надеваю почти с любопытством. Сидит идеально, смотрится потрясающе. Даже сама собой любуюсь, но мысль о том, что такую меня увидит и незнакомец, заставляет вспыхнуть. И вот мне уже хочется прикрыться. Делаю это возле зеркала, но увы, мне не хватит рук, чтобы скрыть всё. Начинает казаться, что эта вещь совсем не для меня. Я в этом белье странно смотрюсь. Дисгармонично настолько, что дышать будто тяжелее становится. Хочется избавиться.

Отчаянно пытаюсь успокоить колотящееся в груди сердце. Разум напоминает, что если этот богатый чудак хочет видеть меня в таком белье, то скорее восхищается женской красотой, чем грязно пользует её. Эстет. Может, даже с вялой потенцией. Всё это должно приносить мне облегчение, а потому я усиленно цепляюсь за эти мысли, рисуя образ моего покупателя всё более нелепым.

Он придёт ночью… У меня есть время настроиться. Я встречу его так. Справлюсь. А потом забуду эту неделю, как страшный сон.

**************

Ближе к вечеру меня отправляют в комнату, где я должна буду встретить хозяина дома. Широкая кровать уже постелена, красноречиво намекая, что скоро должно случиться. Как ни силюсь посмотреть на что-то ещё — например, в панорамные окна, откуда виден красивый парк на фоне заката; но всё равно перед глазами именно она.