И в спину подтолкнул легонько.

Порог здесь высокий.

Пахнет свежей хвоей и еще корицей. Мелом. Тканью. И слегка – розовой водой…

День, но газовые лампы горят, и в лавке светло, пожалуй, слишком светло, и от этого света Ийлэ прячется за псом, который застыл, вертит головой, осматривается.

Обыкновенный магазин.

Конторка. Стойка. Зеркала.

– Вот, это тоже, вроде ничего, – Райдо совершенно невежливо тычет в деревянного болвана, на которого надели домашнее платье. – Тепленькое. Как раз для зимы.

Платье хорошее.

Темно-зеленая шерсть, отделка желтым кантом. Два ряда крохотных пуговиц, обтянутых желтым атласом. Рукава свободные, но с широкими манжетами. Воротник-стойка.

– Примеришь?

– Господа, рад вас… – найо Грэм осекся.

И нахмурился.

Невысокий, он за прошедший год стал, кажется, еще полней, хотя и прежде не отличался особой стройностью. Человек-шар, обтянутый темно-красным бархатом.

Он любил яркие цвета, и еще кружево, и этим своим пристрастиям не изменил.

Кружевные манжеты.

Кружевной воротник.

И кружевной платок в тонких детских пальчиках.

Он смотрел на Райдо снизу вверх, с недоумением и обидой, которая столь ярко читалась на круглом его личике, что у Ийлэ возникло ощущение, что эта обида – тоже маска.

– Нам платья нужны, – сказал Райдо, наклоняясь к человеку. – Вот это, зелененькое, возьмем. И красненькое тоже. И еще надо домашних парочку. Для начала. Амазонку приличную. Дорожное платье. Вечерних…

– Платья? – беспомощно переспросил найо Грэм.

– Платья, – подтвердил Райдо. – Всякие. Ну и чего там к платьям надо… чулки, подвязки, подъюбники… нижние рубашки, только чтобы хорошего качества… белье… она скажет.

И вытащил Ийлэ из-за спины.

– Она?

– Она.

Найо Грэм увидел ее сразу, он был внимательным человеком, забавным, но все одно внимательным.

И расстроенным.

– Вы хотите, чтобы я… – он выставил кривоватый мизинчик, – сшил платья для нее?

– Хочу. Те, которые готовые, мы тоже возьмем, но их по фигуре подогнать надо. Сделаете?

– Простите, но… – мизинчик дрожал, а сам найо Грэм очень старательно не смотрел на Ийлэ. И отражения его многочисленные тоже пытались отвернуться.

В отражениях найо Грэм выглядел странным образом выше и стройней.

– Но я не могу исполнить ваш заказ, – наконец, произнес он печально.

– Почему?

– Потому что об этом узнают.

– И что?

Райдо не понимал.

Твердолобый упрямый пес, который вряд ли изменится. И Ийлэ не знает, хочет ли, чтобы он менялся…

…а ведь изменится, весной, когда она исполнит свою часть сделки. Сейчас он зависит от Ийлэ, как и она от него. Но выздоровев…

Найо Грэм громко вздохнул и ручку прижал ко лбу.

Лоб он подбривал, чтобы тот казался выше. А редкие волосы подкрашивал и заплетал в косицу, тощенькую, что хвост мышиный. И сейчас с этого хвоста свисала золотая ленточка.

– Это меня разорит.

Райдо смотрел на человека сверху вниз, выжидающе.

И недоумевая?

– Я… – найо Грэм терзал платочек, или уже не него, но манжеты свои. – Мои клиентки… супруга мэра… и найо Арманди… и многие иные дамы… достойные… уважаемые… почтенные даже… они будут оскорблены, узнав, что я продал платье какой-то… метресс.

Ноздри Райдо дрогнули.

– Быть может, у вас там, за Перевалом, и принято, чтобы содержанки одевались там же, где и… приличные дамы, но не здесь!

И на щеках проступили серебряные капли.

– Здесь подобное невозможно!

– То есть, – Райдо теперь говорил очень тихо, глухо, но от голоса его найо Грэм задрожал, – Ийлэ теперь недостаточно хороша…

– Умоляю меня простить, но…

– Идем, – он стиснул руку Ийлэ, а дверь несчастную, которая точно не была виновата ни в чем, пнул, вымещая на ней, безмолвной, ярость. Уж лучше на ней, чем на Ийлэ. – Вот же… твою ж… с-скотина… достойные дамы…