Он словно почувствовал, что сказал что-то не то, и поспешил сгладить впечатление:

– Я пришел, чтобы просить тебя о помощи.

– О помощи?

Я расхохоталась, и, хотя зеркала не усиливают эха, казалось, отголоски моего смеха прокатились по всем бессчетным отражениям торжественного зала. На лице Эдбальда не дрогнул ни один мускул. Возможно, он был готов именно к такой реакции.

– Ты, король Эльмирры, пришел за помощью ко мне, беглой преступнице, осужденной на пожизненное заключение за государственную измену?

Один из рыжеволосых поджал губы, и я поняла: его крайне смущает то, что я сейчас озвучила. Однако приказы правителя не обсуждаются, и приходилось терпеть.

Зато самого короля моя формулировка не смутила.

– Я не вполне уверен, что приговор был справедливым, – только и уточнил он.

– Очень своевременное замечание, – ядовито процедила я.

– И да, я пришел, чтобы нанять тебя для исполнения важнейшего задания, – проигнорировал мое замечание Эдбальд.

– Невзирая даже на мой побег из тюрьмы?

– Именно благодаря этому побегу. Лучшие дворцовые маги приложили максимум усилий, зачаровывая место твоего заточения. Использовали имевшиеся у них знания и мастерство. А ты все равно сумела сбежать. Стало быть, ты сильнее их или умнее. Ты обладаешь поистине бесценным даром. И следовательно, мне нужна именно ты.

Какое-то время я глядела на короля, будто он был экспонатом из музея восковых фигур. Сама, впрочем, от удивления застыла так, словно меня выставляли на соседнем стенде.

– Это неожиданное предложение, – признала я наконец. – Но мой ответ: нет.

– Ты даже не знаешь, в чем заключается задача.

Эдбальда, похоже, мой отказ не слишком впечатлил. Как видно, пока я вела себя более предсказуемо, чем его величество.

– Именно поэтому не хочу затягивать. – Может, я и предсказуема, зато непреклонна. – Не сомневаюсь, что дело, с которым вы пришли, секретное. А я не желаю быть посвященной в государственные тайны.

– А если ты изменишь мнение, узнав, в чем суть?

– Не изменю. – Я поняла, что невольно приняла слишком напряженную позу, и откинулась на спинку стула. Но говорить продолжила жестко: – Неважно, о чем пойдет речь. Я не желаю иметь ничего общего с королевским двором, с Эльмиррой и с человеческим обществом в целом. Я живу отшельницей, мне это нравится, и я ничего не собираюсь менять в своей жизни.

Я с вызовом взглянула Эдбальду в глаза, силясь понять, в полной ли мере он осознал смысл моих слов. Но получила ответ с другой стороны.

– Вы забываете о том, что перед вами король, а вы – осужденная преступница. – Лицо безбородого стражника пылало гневом. – Не боитесь, что вас попросту закуют в кандалы и возвратят в тюрьму, где вам самое место?

На моем лице заиграла почти ласковая, но очень злая улыбка. Я медленно повернула голову, чтобы встретиться взглядом с рыжеволосым наглецом.

– Не боюсь, – обманчиво мягко сообщила я, крепко сжав пальцами хрупкие подлокотники. – Как справедливо заметил его величество, – стоило как бы невзначай напомнить этому типу, что он вмешивается в чужую беседу, – я уже бежала из острога, несмотря на все старания ваших лучших магов. Сделала это один раз – сделаю и другой. Конечно, этому будет предшествовать не самый приятный промежуток времени. Но после трех лет заключения в одиночной камере это сущая ерунда.

– На сей раз маги могут поработать лучше, учитывая прошлые ошибки, – подавшись в мою сторону, процедил страж.

– Это ничего не даст. Они и в прошлый раз поработали на совесть. Найти решение было сложно, и на это потребовались годы. Но теперь, когда я его нашла, меня не остановить. Можете поверить мне на слово. Можете и не верить, дело ваше, но факт остается фактом: долго удержать меня взаперти не выйдет. Другое дело, что меня вполне реально убить. Магия никого не делает всесильным. Можно вогнать мне между ребрами арбалетный болт, отделить голову от туловища при помощи гильотины или даже вздернуть на виселице, хотя последний вид наказания обычно применяется к преступникам попроще. Но видите ли, в чем беда: я не так уж сильно боюсь смерти. До определенной степени боюсь, конечно: я достаточно молода и хочу воспользоваться годами, которые отпущены мне судьбой. Но, говоря откровенно, моя жизнь не настолько хороша, чтобы цепляться за нее всеми правдами и неправдами. И точно не настолько, чтобы выкупать ее ценой своей свободы. Буду еще более откровенна, хоть вы того и не заслужили: длительного тюремного заключения я боюсь намного больше, чем смерти. Но вот загвоздка: если второе вы мне обеспечить можете, то первое – нет.