Профессор Исберт Крофт оказался мужчиной за сорок, долговязым, светловолосым и слегка рассеянным, хотя последнее вполне могло быть связано с волнением, буквально посверкивавшим сейчас в его глазах. В придачу он вечно теребил пуговицу расстегнутого камзола и отвлекался от этого процесса лишь для того, чтобы не менее нервно пропустить через пальцы длинноватую челку.

– Я рад приветствовать вас в нашем институте, ваше высочество, и вас, госпожа…

Он запнулся, отчаянно пытаясь вспомнить мое имя, и я, пожалев беднягу, подсказала:

– Йоланда Блэр. Можно просто Йоланда: как-никак я ваша выпускница.

– В самом деле? – оживился Крофт.

– Ну, строго говоря, это было во времена предыдущего ректора. Но да, я закончила обучение в этом институте.

– Очень рад это слышать. А может быть… – Его глаза сверкнули безумным блеском, и я уж было подумала: а не родилась ли в мозгу исследователя гениальная научная идея, которая теперь заставит его начисто забыть о нашем присутствии? Но ректор развеял мои опасения, вопросив: – А не хотели бы вы рассказать нашим абитуриентам о своем опыте? На каком отделении вы обучались, что вам понравилось, что не понравилось (хотя об этом, конечно, лучше бы поменьше), что особенно запомнилось? Вы не волнуйтесь, длинная лекция не нужна. Так, минут на сорок, больше, я думаю, не надо…

Секретарь, оставшаяся в кабинете, кашлянула, и ректор мгновенно сник.

– Ах да, я понимаю, вы здесь не за этим, – печально констатировал он. – О чем же вы хотели поговорить?

Я с сомнением покосилась на секретаря:

– Профессор Крофт, может быть, нам будет лучше побеседовать наедине? Дело, по которому мы пришли, довольно щепетильное.

– О, вы можете смело продолжить при магистре Торренс, – с улыбкой заверил ректор. – Она в курсе всех дел института, да и моих тоже. В том числе и щепетильных.