У окна молча покачивался в плетеном кресле еще один журналист – тоже худой, но без усов и рыжий.

Когда я выговорилась и выкипела, редактор сказал:

– Боря, ты свяжись-ка с каналом “Горизонт”, это для них…

– Угу… – согласился рыжий Боря. – Хотя зачем? У нас же есть камера, цифровая. С ее кассеты можно сразу в эфир. Да и нам статья не помешает. А то охамели господа воспитатели…

– Тогда что? Поедешь сам?

– Угу… Еще Галину возьму на всякий случай.

– Ну, ни пуха… Кстати, завезите домой… Евгению Сергеевну Мезенцеву. Ей наверно, возвращаться в “Отраду” сейчас не резон.

У меня не было ключей от дома, я попросила отвезти меня к маме на работу. Боря и Галина (симпатичная, только слишком пахнущая помадой) охотно отвезли. По дороге порасспрашивали “о деталях”.

С мамой, конечно, было объяснение. Сперва: “Как ты могла?! Что ты такое выдумала?! Ты меня доведешь до кардиологии!” Потом, разумеется, уже по-иному: “Ну да… ну, по сути ты права. Только вот по форме… Всегда порешь горячку, вся в отца…” А папа, кстати, никогда не порол горячку, он был спокойный. Другое дело, что не терпел подонков…

В лагерь я не вернулась. Весь следующий день проревела, потому что жаль было ребят. Но я понимала: если вернусь, хорошо, как прежде, уже не будет. Да и какой смысл? До конца смены оставалась неделя, все равно скоро пришлось бы прощаться. Пусть уж запомнят меня такой вот… (“справедливой и гневной, как валькирия, пронесшаяся по небосклону”, – подсказал Илья, когда я изложила ему всю историю).

Как с этим делом разбирались журналисты, я не знаю. Говорят, был какой-то репортаж пол телеканалу “Горизонт”, но ни я и ни никто из домашних и знакомых его не видел, только бестолково пересказывали с чужих слов. Была и статья в газете “Городские голоса”, но про нее я услышала с большим опозданием, от Люки. “Евгения, у тебя есть газета, в которой напечатано про твой скандал в лагере? Мне сказала Яна Юхина из нашего дома, она читала на той неделе…”

Я сказала, что слыхом не слыхивала про “напечатанный скандал”. И “больно мне надо…” Но потом разобрало любопытство. Я выяснила в справочном номер Отдела молодежных проблем в “Городских голосах”. Набралась нахальства и позвонила тому усатому дядьке, Андрею Петровичу Баландину (он как раз был редактором этого отдела, я уже знала). Сказала, что слышала, будто был материал, но я его прозевала и “нельзя ли раздобыть тот номер газеты, на память?”

Андрей Петрович откликнулся живо, словно обрадовался мне.

– А, Евгения Сергеевна Мезенцева!.. О чем разговор! Сейчас же скажу, чтобы нашли несколько экземпляров!

– Спасибо! Когда можно зайти?

– Когда хочешь!.. Впрочем, зачем тебе сюда мотаться? Я передам газеты с братом. Он сегодня-завтра все равно появится.

– С каким братом?

– Разве их у тебя несколько? С Ильей, разумеется!

Оказалось, наш Илюшенька – свой человек в редакции. Он там уже целый год вел раздел “Тайны виртуальных пространств”, готовил всякие конкурсы и заметки про компьютерные игры, про интернет и другие такие дела. И подписывался “И.Тюменцев”… Вечером он принес пять газет:

– Держи, героиня скандальной хроники…

– А почему ты раньше ничего не говорил?! – вцепилась я в него. – Ни про свою работу, ни про эту статью!

– Чего говорить-то? Не работа, а так… ради карманных денег, чтобы у мамы на сигареты не клянчить…

– Ты же не куришь!

– Я в переносном смысле… А статью я, честно говорю, прозевал. До того ли мне в эти дни?

В самом деле! Сперва экзамены на аттестат, потом выпускной вечер, сдача документов в университет…

– А почему ты “Тюменцев”?