— Вот видишь. Кашляешь же, — невозмутимо протянула моя подопечная.

— Я просто подавилась!

— И все равно… Лишнюю инфекцию разносить не стоит.

— Фаина Эдуардовна! — я посмотрела на нее с возмущением.

— Уже семьдесят восемь лет как она самая.

— Давайте успокоим Фаину Эдуардовну и исключим у вас инфекцию, — Максим Витальевич сделал шаг ко мне. Его глаза смеялись.

Я набрала в грудь побольше воздуха — и с шумом выдохнула. Поднялась и повернулась к нему спиной:

— Раздеваться тоже не буду.

— Вам это и вовсе не надо. Сарафан открывает все, что следует. Только сделаем вот так, — и он приподнял мои волосы, осторожно перебросив их мне через плечо на грудь. Его пальцы задели обнаженную кожу на спине, и по ней побежали мурашки. Я сглотнула.

Фонендоскоп стал медленно перемещаться по моей спине, и впервые это обычное медицинское действие вызвало у меня столь неоднозначно эмоциональный отклик.

— У вас учащенное сердцебиение, — заметил Максим Витальевич. Я не видела его лица, но была уверена, что он все так же улыбается.

— Я так и знала! — раздался голос Фаины Эдуардовны. — Тахикардия!

— Нет у меня никакой тахикардии, — нервно отозвалась я.

— Фобия белых халатов? — спросил Максим Витальевич. — Поворачивайтесь.

«Фобия вас», — чуть не вырвалось у меня. Но вслух соврала:

— Есть такое, — и нехотя изменила положение.

Теперь мы смотрели друг на друга. Зеленые глаза, усмешка, маленькая ямочка на щеке… И выше меня почти на голову… Сердце решило подтвердить диагноз Фаины Эдуардовны, еще сильнее разбушевавшись в груди.

— И все же я выпишу вам кислородный коктейль, он входит даже в путевку без лечения, — произнес Максим Витальевич, заканчивая пытку своим фонендоскопом. — А также бассейн, сауна, массаж — все оздоровительные процедуры к вашим услугам на десятом этаже. Не игнорируйте их.

Доктор еще измерил нам обеим давление, температуру и пульс, который своим зашкаливающим показателем решил мне окончательно подмочить репутацию, после чего вернулся к столу и бумагам с назначениями. Фаина Эдуардовна получила в довесок к базовым физиопроцедурам на колени грязелечение, лечебные ванны и все тот же коктейль. Она немного поворчала, что теперь ей придется по полдня гробить невесть на что, но все же прощалась с Максимом Витальевичем очень тепло. Когда же мы оказались за пределами кабинета, она недовольно ущипнула меня за локоть.

— Могла бы и подыграть мне. В обморок упасть или что-нибудь эдакое. Счастье ж само в руки плывет, — она покачала головой. — Эх… Молодежь! Всему вас учить надо…

— Фаина Эдуардовна, вы опять… — вздохнула я и бросила вороватый взгляд на дверь кабинета. Только бы его хозяин не услышал этих глупостей!

— Да ну тебя! — отмахнулась старушка и пошла впереди меня.

До ужина мы с Фаиной Эдуардовной обследовали территорию, прогулялись вокруг озера, заглянули на верхние этажи, где располагались процедуры, а на самой крыше — открытый бассейн с шезлонгами и мини-баром. Фаина Эдуардовна сразу решила, что завтра с утра непременно сюда придет.

За ужином мне снова пришлось терпеть подмигивания бугая Вадима, а уходя, он заговорщицки шепнул мне:

— Алиса, миелофон у меня, — и заржал, радуясь своей идиотской шутке.

На это у меня было только одно — жест «рука-лицо».

После ресторана Фаина Эдуардовна, вновь оставив на меня свою трость, упорхнула на свидание с Ростиславом, при этом попросила не уходить далеко.

— Мы еще плохо знаем друг друга, возможно, понадобятся пути отхода, — пояснила она. — Я подам тебе сигнал, если что.

Поэтому я обосновалась на соседней маленькой веранде, с одной стороны которой хорошо была видна Фаина Эдуардовна и ее кавалер, а с другой располагались окна бара. Там уже жизнь кипела, играла музыка, а бармен красовался, создавая шоу из приготовления напитков. А еще здесь росла черешня, усыпанная спелыми ягодами. Это было слишком соблазнительно, чтобы спокойно стоять рядом и не попытаться сорвать пару-тройку ягодок. Я так увлеклась, что не заметила, как оказалась на веранде не одна.