Я кивнул. Папа обещал нанять вертолет, если потребуется, если вдруг что-то пойдет не так. Что звучало довольно странно, если учесть, что под «пойти так» подразумевался наш плен.

Я попытался представить брата Димитриоса и его банду в этих местах. Вот только мое воображение отказывалось представить хоть кого-либо, кто, будучи в здравом уме, отправится сюда.

Мы свернули и поехали по узкой улочке вдоль однообразных домиков, выкрашенных белой краской. Машину начало подбрасывать на рытвинах.

– Кто прокладывал здесь дорогу? – проворчала Эли. – Платон?

– Смешная девочка! – фыркнул таксист.

По центру города мы поползли со скоростью десять километров в час. Я мог с уверенностью сказать, что мы приближаемся к нужному месту, так как греческие мелодии становились все громче, а запах жареной еды – гуще. Темная узкая улочка закончилась большой круглой площадью, выложенной покатыми камнями, по периметру которой тянулись витрины магазинов. Мы заплатили таксисту и вышли из машины. Не знаю, что здесь готовили, но мой рот моментально наполнился слюной.

Я говорил, что был голоден?

Так вот, я был голоден. Я ничего не ел целых пять часов.

Был вечер, и большинство магазинов успели закрыться, зато кафе и рестораны бурлили жизнью. По площади не спеша и без какой-либо цели гуляли, держась за руки, люди. Бегали друг за дружкой дети, играя в догонялки. В ресторанах уличные коты, выпрашивая объедки, ласкались к ногам посетителей, которых развлекали музыканты и певцы в широких одеждах, играющие на тамбуринах, гитарах и странных инструментах, похожих по звуку на гобой. Старики, попивая кофе или незнакомый напиток янтарного цвета, играли в нарды за столиками под открытым небом. В баре «Америка!!» работали две огромные телевизионные панели: по одной шла трансляция матча по футболу с комментариями на греческом, а по другой повторяли старый ситком «Все любят Рэймонда» на английском.

В центре площади стоял Зевс.

Ну, или некто похожий.

Статуя торчала там, точно незваный гость на вечеринке. Никто не обращал на нее внимания. Лицо и плечи «Зевса» были усеяны выбоинками, точно он страдал каким-то кожным заболеванием. Глаза смотрели в сторону телевизионного экрана. Время сгладило глазные яблоки, из-за чего он напоминал взрослое «дитя кукурузы» из одноименного ужастика. В поднятой руке статуя держала шар размером с футбольный мяч, но из-за облепившей ее тучи голубей разглядеть его было практически невозможно.

– Склонитесь перед локулусом голубиного помета, – пробормотал Касс, пока мы неспешным шагом двинулись вокруг площади. – Трепещите перед Зевсом, Богом лежебок, что сейчас приближается к новому рекорду просмотра телевизора – двумстам миллионам часов без перерыва!

– Ты можешь хоть иногда быть серьезным? – прошипела Эли.

Я чувствовал на себе любопытные взгляды сидящих в кафе стариков. Один из музыкантов направился в нашу сторону сквозь толпу – девочка примерно нашего возраста, может, чуть старше. Ее юбка обтрепалась на краях, но красные, фиолетовые и синие пятна на ткани ничуть не поблекли, а яркие побрякушки так и сверкали. На щиколотках и запястьях девочки позвякивали браслеты. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и спросила:

– Deutsch? Svenska? Eenglees?

– Э-э, инглиш, – кивнул я. – Американцы. Денег нет. Извини.

Один из официантов бросился к нам и криками прогнал попрошайку. После чего указал на свое кафе:

– Заходить! Еда! Рыба! Музыка! Я дам хороший цена!

Теперь уже все посетители кафе и любители кофе смотрели в нашу сторону.

– Плохо дело, – прошептал я. – Нам не нужно столько чужого внимания. В таких условиях похищение не организовать. Похитителям нужна тихая обстановка.