Дэвид Шилдс: Трудно не прийти к выводу, что, в каком-то смысле, война в конце концов догнала Сэлинджера.

Эберхард Элсен: Нервный срыв, произошедший у Сэлинджера, не был вызван боевым стрессом… Он не был пехотинцем. Сэлинджера надломило освобождение лагеря Кауферинг-IV.

Война закончилась, а война Сэлинджера только начиналась. Госпитализированный в Нюрнберге с диагнозом «боевое истощение» [посттравматический синдром], Сэлинджер поправился, женился на немке и привез на родину «самое жгучее счастье».

Канал NBC: Национальная вещательная компания откладывает начало своих программ для того, чтобы зачитать слушателям особый бюллетень. Полчаса назад высокопоставленное должностное лицо США, остающееся неназванным, сообщило в Сан-Франциско, что Германия безоговорочно, безо всяких условий, капитулировала перед союзниками[216].

Алекс Кершо: Не будет больше стрельбы, смертей, убийств и разрушений. Война была закончена. Можно было думать о будущем. День победы в Европе означал, что после принесенных ими жертв, после увиденных ими ужасов солдаты были на пути домой. Сэлинджер выжил, но был страшно, жутко травмирован.

Джон Макманус: Говард Раппел, десантник из 517-го воздушно-десантного полка, не хотел иметь дела ни с кем и ни с чем, что имело бы какое-то отношение к войне. Пытаясь забыть войну, он отказался вступать в ветеранские организации.

Говард Раппел: Я не хотел снова ворошить старое, снова сражаться… воссоздавать образы или оживлять воспоминания о прошлом на людях. Я не стремился к какому-то признанию или к тому, чтобы мне уделяли особое внимание. Я не хотел, чтобы ко мне относились как к герою. Не хотел, чтобы мое прошлое мешало моему будущему. Я хотел продолжать жить так, как мне нравилось[217].

Лоуренс Гробел: Во время Второй мировой войны Сэлинджер пережил психический срыв. У меня нет ни малейших сомнений, что война оказала огромное воздействие на его чувство человечности. Почему люди идут на войну? Почему они убивают друг друга? Каким образом смогли случиться Дахау или Аушвиц? Сэлинджер увидел другую грань человеческой натуры.

Эберхард Элсен: Разрушительные замечания, сделанные о войне в произведениях Сэлинджера, весьма сдержанны по сравнению с тем, что он писал Элизабет Мюррей 13 мая 1945 года. Он писал, что хотя Вторая мировая и закончилась, его «личная маленькая война в Германии продлится еще какое-то время». Он признался, что его «самые обычные мысли о том, что происходит в Германии, граничат с изменой. Это было безобразным кошмаром, Элизабет. Сомневаюсь, что у тебя есть хоть какое-то представление об этом». По его словам, он счастлив тем, что пропустил развернувшиеся в США торжества по случаю Дня победы в Европе (эти торжества «были бы слишком мучительными, слишком трогательными для этого малого»). Вместо этого он отпраздновал день победы над Германией, «задаваясь вопросом, что подумали бы о нем близкие родственники, если я аккуратно, но эффективно прострелил бы себе ладонь левой руки [такие «самострелы» были известным и распространенным способом, позволявшим солдатам с позором покидать зону боевых действий], и как долго мне пришлось бы учиться печатать на машинке тем, что осталось бы от левой руки». Сэлинджер завершал письмо словами: «У меня есть звездочки за участие в трех сражениях, и я должен получить четвертую. Так вот я хочу, чтобы эти звезды прибили к моим ноздрям, по две с каждой стороны». Службу Сэлинджер закончил, получив пять звезд за участие в боях и удостоившись Почетного упоминания части президентом за проявленную доблесть. «Что за каверзный, тошнотворный фарс. А как много людей погибло»