Дебора Дэш Мур: Сэлинджеру пришлось участвовать в боях за живые изгороди, а это были очень тяжелые бои. Должно быть, продвинувшись всего на полметра, он видел, как падали люди. Ему предстояло увидеть, как ранят и убивают людей, которые были ему не безразличны.

Алекс Кершо: Сэлинджер, по-видимому, пережил сражение за живые изгороди в его худшем варианте. Для того чтобы продвинуться на километр по фронту в 300 метров, батальону приходилось тратить целый день. Немецкие орудия были упрятаны в землю через каждые несколько метров. Движение вперед всегда вызывало встречный огонь. Немцы использовали особенности местности с огромной пользой для себя. Поля были невероятно хорошо минированы немцами. У них была мина S, известная как «прыгающая Бетти». Такие мины вызывали жуткий страх у каждого солдата, в том числе и у Сэлинджера. Если американский солдат задевал растяжку этой мины, небольшой заряд подрывал кассету. В «прыгающей Бетти» было 360 шариков от подшипников, а время подрыва мины было рассчитано так, чтобы взрыв произошел на уровне гениталий солдата. Эффект был сокрушительный.

Рядовой Альберт Сол: С первой потерей мы столкнулись в живых изгородях, в высокой траве, росшей вдоль коровьей тропы. Убитый американский солдат нелепо лежал на боку. Его каска съехала набок, и мертвец все еще сжимал винтовку М-1. Место, где когда-то было лицо убитого, было покрыто толстой коркой запекшейся крови, которая образовывала темно-красную маску. Брюки и нижнее белье убитого были спущены ниже колен. Очевидно, солдат облегчался, когда случайный осколок снаряда положил бесславный конец его последнему акту жизнедеятельности[31].

Капрал Элтон Пирсон: Когда мы находились на позиции за живой изгородью, я услышал гул бомбардировщиков. Они прилетали эскадрильями. Каждый самолет сбрасывал бомбы там, где заканчивал бомбить другой самолет, и так далее. Земля дрожала … так сильно, что если лежал на земле, дыхание отбивало[32].

Американские солдаты в бою у живых изгородей.

Пол Фасселл: Во время бомбежки некоторые немецкие солдаты, буквально обезумев, стрелялись, лишь бы не оставаться в этом реве, пламени, дыме, воплях, в конвульсиях земли, среди взлетающих на воздух тел и частей тел. Получивший сверху приказ «удерживать позицию», генерал Фриц Байерлин [командир образцовой танковой дивизии] ответил: «Мои гренадеры и саперы, мои расчеты противотанковых орудий держатся. Ни один из них не оставил позиции. Ни один. Они недвижимо и молча лежат в своих окопах. Потому, что они мертвы. Мертвы. Понятно?» Чуть позднее Байерлин доложил: «В течение последнего часа у меня не было связи ни с кем из подчиненных, даже по радио. К полудню я не видел ничего, кроме пыли и дыма. Моя передовая выглядит как поверхность луны. По меньшей мере, 70 % моих солдат были выведены из строя – убиты, ранены, сошли с ума или контужены»[33].

Лейтенант Эллиот Джонсон: Нас окружали живые изгороди. В одном углу был сделан проход для скота, идущего на водопой. Вот в таком углу и засел стрелявший по нам снайпер. Всякий раз, как я поднимал голову из ячейки, в меня стреляли. По полевому телефону я связался с двумя моими ближайшими друзьями. И мы разбежались по полю с гранатами в руках. В условленный момент мы метнули гранаты и сделали то, что должны были сделать. Рассказывая об этом, я избегаю слов «убить человека», потому что не хочу иметь ничего общего с этим