– Великолепное решение, Мордехай, – заметила Оливия.

Тот пропустил ее слова мимо ушей, молча проклиная себя за то, что настаивал на жестком графике. Эх, пропал шанс побывать на яхте, значит не удастся увидеть главный салон, где висела в рамке потрясающая фотография, на которой он позировал с Джеральдин Мерфи и принцессой Дианой. А ведь Мордехай так жаждал «случайно наткнуться» на этот снимок…

– Теперь мне нужно в город, но Аллегра готова провести экскурсию, – предложил Стефан.

– В этом нет необходимости. Я сам могу провести экскурсию. Я знаю поместье как свои пять пальцев, – заявил Мордехай, успевший прийти в себя.

Барон подвел своих подопечных к лестнице, высеченной прямо в скале, и они начали неторопливо пониматься.

Поместье состояло из шести белоснежных вилл на впечатляющих террасах, спускавшихся каскадом к морю, и каждая терраса представляла собой настоящую сказку, посвященную определенным прихотям своих привилегированных владельцев.

На первой террасе на идеально подстриженной лужайке стояли в ряд обращенные к морю балийские кровати с искусно задрапированными белыми льняными балдахинами.

– Здесь Джеральдин каждый день делают массаж шиацу, – сообщил Мордехай. – На нижнем уровне находится ультрасовременный спа-центр, где Мерфи держат целый батальон терапевтов.

– Личный курорт «Аман»! – прокомментировала Шарлотта.

Палома Ортис в тревоге покачала головой:

– Я смотрю на эти шезлонги и думаю только о меланоме.

На террасе выше их компания миновала великолепный пруд с декоративными карпами, очертаниями повторяющий изгиб утеса. Водяные лилии плавали на поверхности, а в воде плескались сотни экзотических карпов.

– Это любимцы Тома. У него есть штатный морской биолог, который следит за тем, чтобы они оставались жирными и здоровыми. Видите вон того бело-оранжевого, у которого голова напоминает смятый мандарин? Представитель японской императорской семьи предлагал Мерфи полтора миллиона долларов за эту рыбку, – гордо объявил Мордехай.

– Я очень надеюсь, что его не умыкнет чайка, – съязвила Оливия.

Султанша взглянула на «мандарина», но тот ее не впечатлил.

– Мой дед любил карпов и держал их в гигантских чашах в старом дворце, но я предпочитаю золотых арован.

Мордехай не расстроился из-за отсутствия энтузиазма по поводу декоративных карпов. Он остановился на ступенях перед парой массивных резных бронзовых дверей, прокашлялся и повысил голос:

– Ваше величество, дамы и господа, мы собираемся войти в один из величайших домов на побережье Средиземного моря, все еще остающийся в частных руках. Можно сказать, что наряду с виллой Ла-Леопольда в Вильфранш-сюр-Мер на Лазурном Берегу, бывшей некогда резиденцией моей дорогой подруги Лили Сафра, и Шато де Лёризон в Валлорисе, замком, раньше принадлежавшим принцу Али Хану, близкому другу моего отца, поместье Лачовски, возможно, лучшая историческая вилла на берегу моря во всем мире. Первое здание было построено в тысяча девятьсот двадцать восьмом году местной семьей, и оно было гораздо скромнее. Просто пляжное бунгало. Но когда легендарный режиссер Франческо Лачовски[49] приобрел поместье в пятьдесят седьмом году, оно значительно расширилось. Благодаря проницательности и доступу к лучшим декораторам, с которыми Лачовски сотрудничал на съемках фильмов, он смог создать здесь частный маленький рай.

– Разве не здесь останавливался Грэм Грин? – спросил Оден.

– Да, вилла действительно знаменита, потому что здесь побывали самые легендарные деятели искусства. Грин, Каллас, Нуриев, Герберт фон Караян приезжали в гости.