В итоге, когда вечером девочки устроили мне приветственное чаепитие, пришли эти работяги и присоединились. Было бы весело, если бы не было по итогу так грустно.

Босс все испортил. Стал метать свои молнии Зевса даже не разобравшись.

Я рада, что больше не придется наблюдать его надменную рожу. И мучиться от странных волнений внизу живота. Лучше устроюсь в фирму попроще.

Туда, где я буду работать, а не думать о том, как связать босса и обмазать его идеальное тело сливками. Вот еще.

Как только юбка была починена, я быстренько оделась и, покормив вечно недовольного кота, стала собираться. Ботинки. Сумка. Все есть. Пора.

Но стоит моей руке коснуться двери, как я торможу. Там голоса. И если голос управляющей этой коммунальной квартиры я бы никогда не испугалась, то голос сводного брата Эдика Кислякова вызывает холодную дрожь.

– Значит, говорите, здесь она живет?

– Да, дома вроде была, но могла и уйти ночью. Хрен знает, где таскает эту шлюху.

В дверь стучат. А я медленно опускаюсь на колени и закрываю рот ладонью, чтобы не кричать. Если он найдет меня здесь… Если начнет ломать двери…

– Полина! Полина, детка, ты здесь? Давай поговорим. Мы с папой очень по тебе соскучились.

Дверь ручки начала дергаться. Раз. Другой и я уже закрываю глаза.

– Полина, сука, если ты прячешься, то бесполезно, я уже знаю, как тебя найти.

– Эй, вы дверь-то не ломайте. Придется платить за возмещение ущерба.

– Заткнись, старая сука. Полина, я знаю, что ты там. Открой дверь! По-хорошему прошу.

– Да как ты со мной разговариваешь, гандон малолетний. Вот я сейчас своего Васютку позову, он тебя как козявку раздавит! А ну вон пошел!

За дверью почти драка, маты, крики, а я сижу, чуть покачиваясь. Маркиз приходит и забирается ко мне на колени, а я утыкаюсь в рыжую шерсть. Дышу часто.

Как они меня нашли? Майя не могла сказать. Или могла?

Я не знаю, сколько я так просидела. Потом встала, продолжая прижимать к себе кота, и осмотрелась. Оставаться здесь нельзя. Хозяйка уйдет, он точно дверь взломает. Сейчас еще есть шанс остаться живой и невредимой.

Я быстро беру переноску, сую туда орущего кота, рюкзак, ноут. А единорожку надеваю. Он меня не узнает, и я смогу сбежать.

Выбираюсь из своей комнаты, смотрю по сторонам и бегу к лестнице. Здесь есть лифт, и скорее всего Эдик спустится в нем, больно ленивый своими ногами ходить.

Бегу через две ступени на первый этаж, толкаю двери и чуть не врезаюсь в поджидающего меня сводного брата. Он смотрит то на дверь лифта, то в телефон. Трубку к уху прикладывает.

– Да не знаю я. Она точно здесь должна быть. Нет, я не мог ночью. Я только приехал. Мне тоже, знаешь ли, нельзя светиться, мой папаня в розыске. Не надо на меня орать! Найду я ее. Она заберет заявление. Можешь не сомневаться.

Я опускаю голову как можно ниже, натягиваю капюшон и, прижимая к себе вещи, тороплюсь на выход. Пробираюсь мимо него, на улицу, чувствуя волнующий запах свободы. Мне нужно бежать, бежать, бежать. Я бы и в другой город уехала, если бы не мама.

И тут как выстрел.

– Полина? Полина, а ну стой.

Давай, давай, жирдяй, побегай за мной. Я бегу. Капюшон уже спадает, но я не разбираю дороги. Вон остановка. Надо только успеть.

– Полина! Полина, вернись! Мы просто поговорим!

Я почти успеваю на автобус, двери которого закрываются, но вдруг что-то жесткое дергает меня за секунду. Я начинаю биться в чужих руках, и вдруг чувствую запах. Знакомый. Сильный. Мужской. От него голова кругом и страх исчезает. Я тут же поднимаю голову и вижу привычное суровое выражение лица Корзуна.