Противно думать о том, чтобы как Галка, еще одна наша подруга, завести себе мальчика-секретаря. Для здоровья и чтобы быть в тонусе, как она сама же выражается. Тайн – не поверять, душу – не открывать, и, если что – просто заменить на другого такого же. Ведь – до чего же мы дожили, а? Нам всего – по тридцать! Умные, красивые, успешные! Ничего ведь нет такого, чем бы мы были хуже всех нормальных остальных! И –что? Нанимать себе мальчиков за деньги? Мне всегда казалось, что так поступают только пресыщенные богатые вдовы. Ну, или стервы, которым просто не хочется ни в ком вообще видеть человека. А вот… И до нас докатилось… Нет, уж лучше так, как здесь, - тут все, по крайней мере, честно и на равных.

- Иду! – решительно встряхиваю головой, поправляя непослушные густые кудри, которые сегодня и все время, пока я здесь, не собираюсь распрямлять или приглаживать и нанося на губы темно-красную помаду. В конце концов, - я заслужила свое маленькое приключение!

Залпом осушив еще один бокал, чтобы все-таки перестало колотить в каком-то нервном мандраже, решительно выхожу, даже как-то слишком громко захлопывая за собой дверь.

И вот, утопая в ароматах и мягком свечении подвешенных по всему парку шаров, я наслаждаюсь тихой и одновременно страстной музыкой.

3. 3

Беседки рассыпаны по всему саду.

По центру – огромная танцплощадка. На которой даже танцует несколько пар. Стол усыпан белыми тюльпанами, и только на подставке где-то сбоку выставлены пустые прозрачные вазочки.

И с одной стороны, - ощущение такое, как будто я снова вернулась в собственную юность, - танцы на воздухе, парк, безумный аромат теплого вечера, наполненный будто соком самой жизни и трепетным предвкушением чего-то совершенно особенного…

А с другой, - все-таки все это заставляет слегка нервничать.

Какие здесь люди?

Может быть, все так же, как и везде, - толстые лысоватые папики и престарелые тетки с толстыми ляжками и кошельками и юные нимфетки с альфонсами, приехавшие сюда в попытке кого-то подцепить побогаче?

А, может, - извращенцы, у которых не задается сексуальная жизнь?

И вообще, - как это все здесь происходит?

Как-то слегка нервно, однако же.

- Расслабьтесь, - слышу над ухом бархатный, как летняя ночь голос.

Передо мной тут же появляется пузатая глиняная чашка горячего шоколада, - ну, вот точно, совсем такая же, как в юности! В том самом парке, в который мы так любили сбегать… Помню, когда то летнее кафе разорилось и закрывалось, нам, завсегдатаям, даже подарили по такой вот чашке, - там вся посуда была исключительно из глины. Ну, не такая точно, наверное, но очень похожа. Просто воспоминания, - вздыхаю я.

И тут же вздрагиваю, поднимая голову.

Это что – оно? Уже?

Руки как-то сами непроизвольно сжимаются, тут же выпорхнув под стол, пока я рассматриваю парня, лет примерно на пять моложе меня. У него короткие вьющиеся волосы и мягкая улыбка. А я вот своей в ответ – выдавить не могу никак.

- Не переживайте, - отвечает ровный голос, от которого у меня почему-то закладывает уши, а сам он, кажется, гремит на весь сад. – Вы можете закрыть вот эти прозрачные шторки, - он указывает наверх, где под навесом скручены два небольших рулончика. – Это будет означать, что вы не хотите ни с кем общаться. Можете, наоборот, - выставить перед собой пустую вазу, - это станет таким призывным сигналом. И всегда можете вернуть цветок обратно, если вдруг пропадет настроение или вам просто не понравится человек.

- Но…

- Здесь никто ни на кого не обижается, - понимающе усмехается тот, кто оказался официантом, подливая мне мартини. Или – консультантом? Или – все вместе?