— Ой! — удар оказался сильным я отлетела в сторону прямо на брусчатку.

— Стефани? — прозвучал знакомый голос надо мной.

Я постанывала на земле после неудачного падения.

— Мистер Стоун? — Я потерла ушибленное бедро. Ректор протянул мне руку, затянутую в перчатку. Я отметила его стильное пальто и зонт-трость. Да кто такое в наше время носит-то?

Он внимательно посмотрел на вход кладбища, потом снова на меня и нахмурился, ожидая ответа.

— Что вы здесь делаете? — мужчина еще раз окинул меня взглядом.

Это и правда выглядело странно.

— Я художник, вернее, хочу им стать, делала зарисовки, и картина, мне надо… а потом ветер и шепот, и я вообще испугалась, и вот… — тараторила я и только успела подумать, какие руки у него горячие. — Так холодно...

— Стефани, уже поздно, — смягчился Рэй, изящным жестом снял пальто и накинул его на мои плечи. Вопросов по поводу того, где моя одежда, он не стал задавать.

— Позволь мне угостить тебя горячим чаем и отвезти домой. — Рэй снова посмотрел куда-то вглубь кладбища и на мгновение мне показалось, что он что-то прошептал и сделал какой-то пасс рукой.

— Небезопасно одинокой девушке гулять в этом месте так поздно. — он улыбнулся.

— Пойдем, — произнес мягко.

Стоун приобнял меня, я проследила за его руками, приятно поддерживающими меня. Перед глазами снова предстала картина, когда за мгновение до освобождения в тумане я заметила скрюченную руку, что удерживала меня за ворот свитера. Мотнула головой, старательно вытесняя воспоминания. Скорее всего, зацепилась за куст, а воображение дорисовало жуть. Надо отделаться от этих странных фантазий. И у меня получилось, с Реем все страхи легко отступили, уступая место совершенно иным чувствам.

Мы шли молча. Стоун приобнимал меня, поддерживал под руку, как если бы это была средневековая прогулка. И это было фантастически! Может, и нельзя испытывать такой странный интерес к преподавателю, но вокруг пустая улица, я испугалась и замерзла, а он такой сильный, согревающий, а еще от него приятно пахнет. С ним хорошо. Спокойно.

Я доходила ему до середины груди. Рэй значительно выше Ари, но утонченнее. У брата присутствует мощь — здесь пружинистая грация. А сила, что, несомненно, в нем ощущалась на физическом уровне, словно специально скрывалась самим Стоуном за пенсне, за ленной походкой. Казалось, он водит за нос людей изящным строением тела.

Мы дошли до конца ограды кладбища, перешли через дорогу. В цокольном здании местной гостиницы оказалось небольшое кафе для постояльцев.

— А вы живете тут? — кивнула я в сторону ресепшена, что использовали по совместительству как барную стойку.

— Иногда, — ушел от ответа учитель.

Принявший заказ официант даже не посмотрел в нашу сторону, словно избегал находиться рядом со Стоуном. Да и редкие посетители не страдали от излишнего любопытства — нас буквально не замечали. Мы заказали блины, я чай, а Стоун кофе. От ужина он отказался, да и мне после испытанного ужаса обильных возлияний организм не простит.

Мы расположились возле резного окошка, через которое можно наблюдать часть ограды кладбища, откуда пришли, и проспект, изредка освещаемый фарами проезжающих автомобилей.

Центральная часть Стольма настолько колоритна, что неправильно наблюдать здесь признаки современности: транспорт и светофоры; по его мостовой скорее должны передвигаться экипажи.

— Вы странная девушка, Стефани. — Стоун отпил из маленькой чашки. — То срываете с себя одежду у всех на виду, то поздним вечером выпрыгиваете из кладбищенских ворот, тоже не вполне одетой по погоде.