Медленно открывается задняя аппарель. Готово.

Звучит сигнал, и нервно мигает оранжевая лампа. Мы поднимаемся, проверяем снаряжение и ждем, пока вниз ухнет массивный спасательный катер…

К совершеннолетию мне удалось дважды выиграть чемпионат России по подводному плаванию. Скорее всего, на этих соревнованиях меня и заметили ребята из Комитета госбезопасности. За три месяца до окончания средней школы я получил вежливое приглашение в управление КГБ. В задушевной беседе мне предложили зачисление без вступительных экзаменов в Питерское высшее военно-морское училище.

Я задал единственный вопрос:

– А к подводному плаванию моя будущая служба имеет отношение?

– Разумеется, – по-доброму усмехнулся пожилой дядька в штатском костюме. И не обманул.

Дав согласие, я примерил курсантскую форму и в течение двух лет постигал азы военной службы с практикой на кораблях и подводных лодках.

КГБ тем временем лихорадило от реформ и бесконечных переименований. Как только не называли нашу «контору» – КГБ РСФСР, АФБ, МБ, ФСК… К моменту моего перевода из военно-морского училища в закрытую школу боевых пловцов первые лица государства наконец-то определились – правопреемницей ФСК стала Федеральная служба безопасности.

Минули еще два года напряженной, но крайне интересной учебы. Сдав последние экзамены, я получил диплом, лейтенантские погоны и направление в недавно созданный отряд боевых пловцов «Фрегат-22».

«Никто не имеет права самостоятельно покинуть аварийный отсек…» – вспоминаю строчки из Наставления по борьбе за живучесть подводных лодок, пока над головой белеет купол парашюта, а снизу медленно наползает безбрежное море.

Мы над точкой.

Сегодня относительно спокойная погода с неплохой видимостью. Вдалеке на фоне серо-голубого неба затихает гул авиационных двигателей – наш самолет уходит обратно на базу. Внизу покачивается букет из куполов. Катер тяжел, поэтому всегда покидает внутренности десантной кабины первым. Неподалеку от меня готовятся к приводнению товарищи. Далеко на горизонте видна полоска суши – восточный берег Двинской губы, а на ее фоне отчаянно дымит спасательное судно с бригадой врачей. Его задача – как можно скорее прибыть к месту подъема выживших подводников.

Вскоре различаю на поверхности моря два десятка моряков, одетых в оранжевые гидрокостюмы, держащихся поблизости от качающегося на волнах аварийного буя. Этот буй – большая красно-белая штуковина – и является целью нашего десантирования.

Мы снижаемся южнее цели метров на сто – почти идеальный результат.

Готовлюсь к приводнению: отстегиваю карабины нижних обхватов системы основного парашюта, вторично проверяю дыхательный аппарат, плотность обхвата шейного и нарукавных обтюраторов… Под левым рукавом я по давней привычке таскаю на глубину сигнальный патрон. Иной раз не знаешь, где доведется всплыть, и патрон в таких случаях выручает.

Пора. Надеваю полнолицевую маску и разворачиваю управляемый купол против ветра.

Снаряжения у нас по минимуму – ни оружия с боеприпасами, ни подводных буксировщиков с запасными баллонами дыхательной смеси. Только ножи, фонари и по паре старых, надежных «ИДА-59» – индивидуальных дыхательных аппаратов для тех, кого придется вызволять из подводного плена. Причины скромности наших запасов банальны: во-первых, операция носит исключительно мирный характер; а во-вторых, грузоподъемность парашютов ограничена ста двадцатью килограммами.

Вхожу в воду. Теперь главное – побыстрее освободиться от подвесной системы, осмотреться и установить гидроакустическую связь с товарищами. Затем собраться в группу и… вниз, на глубину.