Швейцария не очень-то торопилась устанавливать дипломатические отношения с Советским Союзом. Если Франция их установила в 1924 году, Великобритания тоже в 1924-м, правда, с перерывом в 1927–1929 годах, США – в 1933-м, то «страна часов и банков» – только после Второй мировой войны, в 1946-м. Однако прошло еще долгих восемь лет, прежде чем эта альпийская республика дала добро на открытие аппарата военного атташе в Берне. И таким образом, они стали первыми представителями советских вооруженных сил в этой стране.

Боевое крещение атташе и его помощника состоялось… на балу. Министр обороны Швейцарии устраивал рождественский бал, на который были приглашены представители военных атташатов, аккредитованных в стране.

И пусть Хоменко со своим начальником приехали в Швейцарию недавно, всего месяц с небольшим, заочно они успели изучить своих коллег из других государств. Откровенно говоря, офицеры тут служили непростые, как правило, представители самых богатых и знатных семей Европы. Ничем подобным советские атташе похвастаться не могли, да и не собирались. За их спиной была большая, могучая страна – победительница фашизма. И оттого, признаться, не хотелось ударить лицом в грязь. Ведь это был первый выход советских военных дипломатов в свет.

Из протокольного отдела позвонили, обрадовали: на балу установлена форма одежды – мужчины в смокингах, женщины – в вечерних платьях. Смокингов, разумеется, ни у Гончарова, ни у Хоменко не было. Уточнили, можно ли в военной форме? Можно. Что ж, нагладились, начистились, надели парадные мундиры – и на бал.

Усадили советских представителей за главный стол – министр обороны с супругой, рядом полковник Гончаров, Хоменко, дальше американский военный атташе с женой.

«В общем, сидим, разговариваем, – вспоминал Александр Андреевич, – французский язык у меня не очень. Хотя и учил в академии долго и добросовестно. Но практики-то настоящей не было.

Вдруг начинает звучать музыка, но танцевать никто не выходит. Все смотрят на министра и его жену. А тот почему-то супругу не приглашает. Американец тоже не шевелится.

Оркестр сыграл мелодию и начинает новую, звучит вальс. Филипп Иванович мне моргает, шепчет на ухо: “Александр Андреевич, надо пригласить жену министра”. Я отбиваюсь: “Вы же военный атташе…” А он гнет свое: “Родина требует”. До сих пор помню эти слова. Ну, раз требует, встаю, приглашаю. Выходим в центр зала, а она высокая, худая. Пришлось подтянуться на носочки и вперед, закружились в вальсе. Спасибо преподавателям из Большого театра, которые учили нас танцам в академии. Экзамен сдал успешно!»

Что ж, рождественский бал и вальс с супругой министра – дело важное, однако полковника Хоменко одолевали иные заботы. Центр, например, интересовала мобилизационная система Швейцарии. Признаться, ее особенно не секретили, но она была весьма оригинальная и во многом уникальная. Страна с небольшим, в ту пору 5-миллионным, населением могла в короткий срок развернуть армию в 850 тысяч человек. Тогда как численность вооруженных сил крупнейших стран Европы – Великобритании, Франции – не дотягивала и до полумиллиона человек.

«Механизм мобилизации, – уверен Хоменко, – был отлажен как швейцарские часы». Там солдаты, отслужившие в армии и прошедшие соответствующую военную подготовку, уходили домой с оружием. Стало быть, по боевой тревоге каждый швейцарец, полностью экипированный, с оружием и боеприпасами мог в считаные часы прибыть в пункт сбора. СССР, конечно же, не Швейцария, и вполне понятно, что подобный подход в нашей стране невозможен, но изучить уникальный опыт было весьма полезно. Что, собственно, и сделали. Свой вклад в изучение и осмысление этого опыта внес и полковник Хоменко.