Я тяжело дышала, и он рывком спустил с меня пижамные брюки. Аккуратная чистая, но не бритая я ворочалась перед ним, словно не могла вырвать запястья из его крепких лап.

Именно то, что я была небритая, не при параде, меня возбуждало еще больше. Что он смотрит туда и видит мою женскую сущность, как она есть. Влажная, в неудобной позе.

Я видела, как он разглядывал мое тело. Как его жадный взгляд осматривал свою собственность: скользил от пупка ниже, по волосам к пуговке клитора, как блеск от влаги на моей киске отражался в его глазах.

Я думала о том, что его двадцатилетняя дочь конечно же понимает, что тут происходит, но уткнувшись в тарелку с хлопьями продолжает делать вид, что ничего не замечает.

Лишь украдкой она поглядывала на меня. И ее осуждающий взгляд сводил меня с ума.

Я начала бороться. Просунула ножку ему между рук и попыталась толкнуть его в лицо. Занятия йогой и пилатесом впервые пригодились.

Видимо от этого агрессивного действия мой муж потерял контроль над собой.

Все это моментально перестало быть игрой.

Рывком он схватил меня за щиколотку. Загнул. И второй рукой вмазал увесистую пощечину.

Мой муж и вообще мои мужчины никогда меня не били.

Треск разлетелся по всей квартире, заглушив шум рекламы.

Мою голову развернуло в сторону кухни и я увидела испуганный взгляд моей приёмной дочери. В ушах звенело, а киска уже самопроизвольно туго сокращалась волна за волной.

Моя приемная дочь смотрела на меня. Брови подняты, глаза раскрыты, ложка с хлопьями зависла у открытого рта. Она сидела на стуле как подросток: колени выше стола, одна нога под собой, вторая пяткой на стуле. Мы смотрели друг другу в глаза. Спазмы охватывали мое тело, как никогда раньше.

Я осознала, что кончаю от того, что её отец вмазал мне при ней. Что он проявляет свою силу надо мной при своей дочери. Что он указывает мне мое место в нашей семье.

Он с испугу, что ударил меня ослабил хватку, и я нежно вынула свое запястье из его пальцев. Обвила рукой его кисть и направила его пальцы себе в лоно.

Горячие, с грубоватой кожей. Совсем не такие гладкие, как мужской член или дилдо, они вошли в мокрую меня легко. Как по маслу. Мне нравилось чувствовать, что я не заслуживаю член, что не заслуживаю бережного отношения. А только два грубых пальца мужчины, который только что применил силу в отношении меня. Грудь ныла.

«Я их сучка».

Из солнечного сплетения начал вырываться стон, но я второй рукой взяла подушку и сама заткнула себе ею лицо.

«Я сучка этой пары».

Последнее, что я видела краем глаза, это как Ангелина возвращает свой шокированный взгляд в телефон, делая вид, что ничего не произошло.

В оргазме я сучила ногами, обнимая своего мужа. Поднимала таз, чтобы подушечки его пальцев касались точки джи и снова прогибалась, обильно кончая на наш новый диван.

Я продолжала ходить к психологу Саманте. Мне трудно было делиться всем сразу, поэтому многое я просто не рассказывало. А происходило вот что.

Я стала заглядываться на 20летнюю дочь своего нового мужа. Мне начали нравится ее лодыжки, ее волосы, ее скулы, ее вечно торчащие под майкой небольшие соски. Даже ее пятки и ступни, которые она прятала, когда замечала мой любопытный взгляд, делая математику.

Я понимала, что это было неправильно, но не придавала этому значению. Только теперь я знаю, к чему это потом приведет.

Она была как бы моей приемной дочерью, но после того случая, она стала какой-то жестокой ко мне. Стала грубее отвечать на мои вопросы. Игнорировать просьбы.